Идиллия Дедусенко - Самая счастливая осень (сборник)

Сабина решила не упустить свой шанс. Нащупав ногой первый камень, проступавший сквозь воду, она стала на него и почувствовала, что стоит прочно. Нащупывая ногами наиболее удобные места, Сабина шла по гряде к Диме. Когда до него оставалось чуть больше метра, она вскрикнула и плюхнулась в море.

Дима оглянулся на крик и увидел, что Сабина беспомощно барахтается в воде. В этот раз он зашел дальше обычного, и глубина здесь была достаточной, чтобы утонул и высокий человек, не умеющий плавать. Он прыгнул в воду, подхватил Сабину одной рукой, а другой начал грести к берегу. Ей он приказал:

— Держись за меня! Отталкивайся ногами!

Сабина обвила его шею рукой и начала двигать ногами, но так беспорядочно, что только мешала Диме. Вскоре он сказал:

— Хватит! Я уже дно нащупал.

Он стал на уползающую из-под ног гальку, взял Сабину на руки и понес к берегу. Она, бледная, испуганная, держалась за его шею уже обеими руками и крепко прижималась к нему, закрыв глаза. Дима донес ее почти до домика и, усадив на скамейку, спросил:

— Сильно испугалась?

Она кивнула.

— Плавать не умеешь, а лезешь в воду, — выговаривал Дима. — Могла бы утонуть, если бы меня там не было.

Сабина слушала молча, опустив голову, а на губах ее была едва заметная улыбка: ей нравилось, что он о ней беспокоится. И нес он ее дольше, чем Алину!

— Сиди на пляже, в море не суйся, — приказал Дима. — Я сейчас далеко поплыву, спасать тебя будет некому.

Сабина заулыбалась и закивала в знак согласия — он тревожится за нее, значит, она ему нравится.

Оставшиеся дни прошли без приключений. Глаза Сабины уже не горели пламенем, в них затаился теплый огонек: кажется, Дима стал уделять ей больше внимании, чем Алине.

И вот настал день отъезда. Вечером все последний раз окунулись в море и, наскоро обтеревшись, стали погружаться в автобус, который утром привез новую партию отдыхающих. Предстоял ночной рейс домой.

— Рассаживайтесь по своим местам, — предупредил дядя Миша. — Как сюда ехали, так и обратно.

Сабина, словно не слыша этого, села рядом с Димой и так плотно придвинулась к нему еще влажным телом, прикрытым лишь коротеньким сарафанчиком, что он, невольно отодвинувшись и оттолкнув ее рукой, громко произнес:

— Чего ты тут уселась? Иди на свое место!

Сабина замерла от неожиданности, ее жгучие глаза распахнулись так широко, что казалось, только они одни и есть на лице. В следующее мгновение из них буквально фонтаном брызнули слезы и полились широкими неиссякаемыми ручьями по щекам. Она вскрикнула и со стоном стала биться головой о спинку кресла. Испуганный Дима не мог даже слова произнести, он молча смотрел на такое бурное проявление горя. И тут раздался суровый голос дедушки:

— Разве можно так грубо разговаривать с женщиной?

— Ой, ну туда же, женщина! — не преминула вмешаться с саркастической репликой Алина.

Андрей Михайлович, игнорируя ее, продолжал:

— Ты что, не понял, как обидел Сабину? Немедленно извинись!

Дима обнял Сабину за плечи и стал оправдываться:

— Я не хотел… Да что я такого сделал? Ну, сиди здесь…

Сабина продолжала громко рыдать, не слыша, что ее успокаивают уже всем автобусом. Дима неуклюже погладил ее по голове свободной рукой. То ли от этой неумелой ласки, то ли от усталости Сабина стала стихать и скоро уснула.

— Вот ведь как, — заключил произошедшее Андрей Михайлович. — Любви все возрасты покорны.

Сабине было пять лет, Диме и Алине — по тринадцать.

Ольга перенесла девочку на ее место. Сабина еще спала, когда Дима и Андрей Михайлович вышли из автобуса. Больше Дима никогда ее не видел.