Дезире Монсо - Марианна — королева океанов. Марианна — африканская богиня

Лейтон вышел. Щелкнул замок. Марианна осталась одна. Она рассеянно подошла к столу и принялась бездумно перебирать разбросанные на нем предметы. Под руку ей подвернулся небольшой портрет в лакированной деревянной рамке. С портрета мечтательно смотрела молодая женщина, по виду — ровесница Марианны. Кем она доводилась Карлуччи — невестой? Женой? Она и не знает, что ей не суждено дождаться своего любимого из плаванья… Марианна со вздохом отложила портрет. Невольно вспомнился Коррадо, его сильные руки, проницательные серо-голубые глаза…

Достав из шкафа одеяло, она прикрыла им кровавую лужу на ковре.

«Как жесток этот мир… И как он подло устроен: человеческое счастье так ненадежно…»

Внезапно Марианна почувствовала сильное утомление. Натянутые до предела нервы расслабились, и груз пережитого за день тяжко лег на плечи. Едва передвигая ноги, она добрела до койки и рухнула как подкошенная.

Сквозь тягучую дымку полузабытья до нее доносились крики команд, какое-то громыханье. Ей почудилось, что корабль дрогнул: видимо, «Добрая надежда» разжала абордажную хватку и отвалила в сторону. Но сейчас Марианне все уже было безразлично.

Спустя некоторое время в скважине заскрежетал ключ. Женщина приподнялась на постели и выжидательно воззрилась на дверь. В каюту вошел чернобородый Хоппер. В руках у него был деревянный сундучок, из которого торчали скомканные платья. Небрежно сбросив свою ношу на пол, боцман плотоядно уставился на Марианну. Его физиономия дышала откровенной похотью.

— Не смей приближаться ко мне! — предостерегла Марианна.

И тут же в страхе подумала, что ее слова сейчас не имеют власти: этот хам волен сделать с нею все, что ему заблагорассудится… Нет, если насилие повторится, то она просто удавится этой же ночью, чтобы не служить игрушкой грубому сладострастию.

— Смачная ты бабенка, — невнятно прогундосил чернобородый.

Он сделал шаг вперед. Марианна выставила перед собою руки:

— Прочь отсюда! Ты уже один раз ослушался своего капитана — и в следующий раз он тебя не пощадит! Ты будешь выпорот на глазах у команды!

Как ни странно, ее слова произвели на боцмана впечатление. Он явно заколебался и пробурчал:

— А ты сама не хочешь, что ли?

— Пошел вон, негодяй!

— Ладно… — неопределенно обронил Хоппер и закосолапил к двери.

На пороге он обернулся и многозначительно пообещал, прищурив маленькие жгучие глазки:

— Я тебе еще зайду с кормы, чертовка. Мало не покажется…

— Вон!

Хлопнула дверь, и Марианна опять осталась одна. Ее колотила нервная дрожь, и, чтобы успокоиться, женщина подошла к иллюминатору и выглянула наружу. Из этой каюты открывался хороший обзор на полуют и квартердек. Присмотревшись повнимательнее, Марианна поняла, что часть команды «Ласточки» продолжает исполнять свои моряцкие обязанности под присмотром нескольких головорезов с «Доброй надежды». Добровольно ли согласились они на это, или их вынудили под страхом смерти — ей было неведомо. На квартердеке виднелась сухопарая фигура в черном — в ней Легко было узнать Джона Лейтона. А в стороне, на расстоянии полукабельтова, виднелись паруса «Доброй надежды».

Марианна обследовала содержимое принесенного боцманом сундучка. В нем оказалось четыре платья и кое-что из белья. Марианне было неприятно сознавать, что ее одежды — в том числе и довольно-таки интимных предметов туалета — касались обагренные кровью руки пиратов, но делать было нечего. Она сбросила с себя сиреневые лохмотья, в которые превратился ее наряд под натиском насильника, и облачилась в строгое — черное с золотом — платье. А обрывки былого шелкового великолепия засунула на какую-то полку — с глаз подальше.

Внезапно послышалась какая-то возня — и, резко обернувшись к открытому иллюминатору, Марианна обнаружила в его проеме пару ухмыляющихся физиономий: одна из них принадлежала Хопперу, другая — какому-то незнакомому моряку. Щеки женщины загорелись от смущения: эти подлецы наблюдали за ее переодеванием, видели ее обнаженной!

— Прочь отсюда! — крикнула она запальчиво.

Физиономии скрылись из виду. Снаружи послышался довольный хохот и грубый голос боцмана:

— Эх, видел бы ты, как я сегодня эту кобылку уделал! Я ей…

Марианна в отчаянии заткнула уши, чтобы не слышать грязной похвальбы бородача.

«Боже, какой позор… И все на корабле будут знать, как именно надругался надо мною этот ублюдок… Если я не умру со стыда — значит, я просто героическая женщина».

Ей вспомнилась судьба обесчещенной Лукреции. Да, у ее античной товарки по несчастью нашлись силы наложить на себя руки. Но Марианна, дитя иного века, не считала такую развязку лучшим выходом из положения. Нужно терпеть, копить в себе месть до того момента, когда представится случай отплатить за оскорбление. И хранить свою жизнь — ради мужа, ради сына. Вот только доведется ли когда-нибудь их увидеть — это непредсказуемо…

Спустя примерно час снова послышался звук отпираемой двери. Неужели бородатый подонок все же решился выполнить свое обещание — и?.. Марианна приготовилась к отпору — легкой добычей она не станет.

Но в каюту вошел не Хоппер, а тот самый незнакомый матрос, что давеча пялился в иллюминатор. Он бросил на женщину беглый взгляд, поставил на пол у дверей миску с чем-то съестным и тут же удалился. Марианна проводила его настороженным взором и, дождавшись щелчка замка, подошла к миске.

«На пол — как собаке…»

Угощение не отличалось изысканностью — то была нехитрая матросская пища: подогретая солонина с бобами. Да, повторному ужину с капитаном Манчини не суждено было состояться… Выбирать не приходилось — и ощутившая сильный приступ голода Марианна быстро уплела содержимое миски. Правда, делать это пришлось без помощи столовых приборов, — вероятно, Лейтон считал опасным вооружать ее даже вилкой.

«Что ж, он прав…»

После еды нестерпимо захотелось пить, и Марианна, пошарив в каюте, обнаружила початую бутылку бренди. Несколько глотков спиртного слегка утолили жажду и отозвались вдобавок приятным расслаблением во всем теле. Женщина прилегла на койку, и очень скоро ею овладела глубокая дремота.

Проснулась Марианна в кромешной темноте. Корабль сильно качало, снаружи доносились посвист ветра и хлопанье парусов.

Марианна встала с постели и прильнула к иллюминатору. На борту «Ласточки» царила суета, мелькали хлопотливые фигуры матросов.

— Выбрать брамфалы! Марсовые, на ванты! — доносились с квартердека команды. — Взять бомбрамсели на гитовы! Да шевелитесь же, чертовы дети!

Судя по голосу, это распоряжался боцман Хоппер.

— Взять рифы на марселях!

А за бортом кипела черная бездна, оскаливаясь белыми гребешками волн. Океан негодовал, готовя страшную кару безрассудным людишкам, осмелившимся бороздить его необъятные просторы.