Алексей Иванников - Заслуженный гамаковод России

Наконец врач освободил рану: она теперь пульсировала открытой болью, так что я даже вывалил язык и тяжело задышал, чувствуя приближение самого худшего. Хозяин крепко держал меня и гладил по голове, но это было слабым утешением: он всего лишь оберегал врача, возившегося с металлическими инструментами на столике неподалёку. Краем глаза я видел, как врач взял наконец шприц и набрал в него жидкость из ампулы, а потом хозяин закрыл мне обзор, стараясь скрыть самое неприятное и болезненное.

Скоро я лежал уже с обмотанной лапой в специальном вольере, отделявшем меня от других собак и кошек в просторном светлом помещении. Процедура завершилась, и меня на специальной тележке провезли через цепь связанных друг с другом кабинетов, которые я наблюдал в полуобморочном состоянии: обездвиженными оказались не только лапы, но и всё тело, и только уши, глаза и мозг ещё воспринимали окружающее. Меня переложили в большую клетку, открытую сверху: тонкие прутья огораживали вместительное пространство, значительно большее, чем клетки других местных обитателей. Целыми шеренгами клетки выстраивались вдоль прохода посередине, заставляя вспомнить машину ловцов животных, и в большей части из них сидели несчастные страдальцы, тоскливо следившие за моим появлением.

Ну а с чего им было проявлять радость и довольство, если все они находились в тесных замкнутых загонах, со всех сторон заставленных такими же одиночными камерами? Только я оказался здесь в привилегированном положении, поднимавшем меня на недосягаемую высоту: статус хозяина и меня вместе с ним очевидно сказывался и в этом, заставив проявить обо мне гораздо большую заботу. Окружавшая меня живность не производила особого впечатления: лишь ободранная овчарка в дальнем от меня углу выглядела здесь грозной силой, остальные же не годились даже в подмётки, заставляя сразу же заявить о своём лидерстве.

Ведь что делает любая полноценная собака, обнаружив на незнакомой территории пёструю компанию блохастых охламонов, давно уже распределивших ранги? Заявляет о своих правах и всеми возможными способами старается утвердить их. Настоящая полноценная драка или близкий непосредственный контакт в данном случае невозможны, так что остаётся воздействие на расстоянии: при помощи угрожающих поз и громких оглушающих раскатов, способных перекрыть голоса конкурентов. Ведь когда я хочу: то даже самые брехливые кабыздохи покорно поджимают хвост и стараются не попасться на дороге, гавкая лишь из-за забора.

Так что в первый же день пребывания в клинике я озаботился наведением порядка. Лапа ощутимо давала знать о себе, так что я просто и не смог бы полноценно заявить о правах, находясь на открытом пространстве. Но с местными инвалидами дело пошло без особых затруднений: пара такс – непосредственно рядом со мною – сразу же признала моё первенство, передав эстафету шпицу и терьеру; мелкий боксёрчик со второго яруса для важности немного повыпендривался, но после настойчивых взглядов также сдался. Пустобрёхи непонятного происхождения – с другой стороны прохода – так и не пришли к единому мнению, и каждого из них я убеждал уже в отдельности.

Да и кто бы из них в одиночку смог что-то со мной сделать: косоглазый увалень – помесь таксы и бульдога – после первого же моего наезда преданно заглядывал мне в глаза, не решаясь в моём присутствии подавать голос в полную силу. Менее покладистыми оказались две сучки, размещавшиеся с двух сторон от увальня: ощущение личной притягательности заводило их очень далеко даже для обычных для сучек преимуществ и привилегий, и только соперничество и грызня друг с другом мешали объединиться и попробовать навязать другим свою волю.

Однако в тесных клетках и загонах любые ранги и рейтинги не играли роли: как бы я смог наказать в реальности наглеца, осмелящегося бросить мне вызов? Чем один из давних обитателей помещения и пользовался, игнорируя обещания и угрозы. Мелкий брехун – с головой и повадками мопса – располагался в клетке в конце коридора, что и наводило его на такие крамольные размышления: давний постоялец считал себя собакой, давно застолбившей за собой комнату и всю прилегающую местность, на что недвусмысленно намекал брехливым наглым поведением. Ещё когда меня ввозили на тележке – уже тогда он облаял меня, пользуясь моей временной недееспособностью, все же мои попытки поставить его на место не дали нужного результата. Так что к наглецу я решил относиться покровительственно, но особенно не настаивая на своём лидерстве. Тем более что заглянувший в комнату врач заставил отложить все дела на будущее, едва не обрушив только что выстроенную мною иерархию.

Ведь отношение с человеком способно возвысить любую собаку, или же проделать обратную операцию: поколебать и низвергнуть почти любой авторитет. Появляясь на шикарной машине в компании с сильным и уважаемым хозяином, любая собака сразу набирает дополнительные очки: выбравшись из мягкого салона, разве можно воспринимать как равного блохастого шелудивого кабыхдоха, сидящего при будке на цепи? На такого можно лишь смотреть свысока: независимо от силы и размера, породы и бойцовских качеств, хотя о какой породе можно говорить применительно к подобным голодранцам, явно даже не видевшим никого из ближайших родственников, за исключением матери, а также братьев и сестёр? Ведь любая собака с родословной – простирающейся на многие поколения – уже даже от матери и отца, а также от бабушек и дедушек получает первые уроки жизни и утверждается в своём собачестве: именно ближайшие предки с умилением смотрят на первые лужи и неуверенные тихие повизгивания, уже после преобразующиеся в плотный злобный лай, способный нагнать страху на завистников и врагов, в нежном щенячьем возрасте ещё скрытых в густом тумане времени. И разве не ближайшие родственники учат главным правилам приличия, любовно тыкая носом в случайные срывы и просчёты, сходящие со временем на нет и способствующие появлению настоящей полноценной собаки?

Если же говорить о блохастых шавках, то прощание с матерью становится для них жутким шоком, когда – лишившись единственной возможной опоры и защиты – они оказываются в одиночестве против жестокой действительности. Братья и сёстры – соратники по детским играм – если и мелькают где-то рядом, то абсолютно не способны облегчить столкновение со злыми собаками и кошками, жестокими мальчишками и стремительными машинами, норовящими наехать на хвост и отдавить лапы. И на что же остаётся рассчитывать юнцу, прошедшему все ступени ада и потерявшему последние иллюзии и надежды, включая самую главную: веру в сильного надёжного хозяина? Именно из таких и получаются мерзкие подлые твари, сбивающиеся со временем в стаи и не дающие проходу всем домашним любимцам, а заодно кошкам и прочим животным. Да что там кошки: даже людям приходится обходить такие сборища стороной, чтобы не нарваться на нездоровый пагубный интерес, в сочетании с регулярными сезонными страстями могущий спровоцировать покушение на святое: случайного человека, оказавшегося в неудачное время в неудачном месте. Ведь не каждый может – как мой хозяин – расшвырять пинками стаю бродяг и охламонов, и как раз от таких исходит наибольшая угроза и опасность, и как раз из-за таких я и оказался в знакомой проверенной лечебнице, впервые в жизни оторвавшись от любимого сильного хозяина.