Джереми Паскаль - Иллюстрированная история Рок-Музыки

Не хватало лишь кинофильма. И они его сделали — про себя, про свои фантазии и вообще про все, что они пожелали туда засунуть, потому что теперь уже никто не мог им перечить — так велики они были. Фильм (и альбом) назывался «The Song Remains The Same» («Песня остается прежней»), он никому не понравился, но альбом, ясное дело, стал платиновым.

Лед Зеппелин добились славы, популярности, больших денег и всемирного признания. Но что, в конце концов, это дало им и нам? К концу 70-х от этой помпезности всех начало подташнивать. Те, кто сотворил из Led Zep супергероев, теперь сами ополчились против них. Все чаще рассказывали об их высокомерном поведении. Они теряли свой сияющий ореол и стремительно превращались в объекты презрения. Что ж тут удивительного? Они не боги. Если спуститься с облаков на грешную землю, то Лед Зеппелин — это всего лишь четверка музыкантов, во многом способствовавшая дефициту винила и делавшая музыку, о которой, возможно, им будет приятно вспомнить спустя много лет. А некоторые, быть может, вспомнят два возбуждающих часа, проведенных в огромном зале, когда уши глохли от невообразимого шума.

Для рока 70-х Лед Зеппелин сделали две вещи: они пробили дорогу для множества хэви-бэндов и подготовили почву для реакции на преувеличенный и чаще всего незаслуженный статус этих ансамблей.

В фарватере Лед Зеппелин шли такие разные и в то же время похожие группы, как Yes, ELP, Deep Purple, Status Quo, Thin Lizzy и т. п. В основе музыки всех этих «тяжелометаллических» групп лежал резкий, грохочущий, всепроникающий гитарный рифф. Конечно, одни команды были полегче, другие потяжелей, одни тяготели к усложненным, порой даже симфоническим формам, другие просто бесились на сцене и веселили толпу. Но все они принимали себя всерьез, все они богатели, все имели свой круг фанов. Почти все они переоценивали себя. Никто из них не мог сказать, в чем суть рок-н-ролла — первозданного рок-н-ролла, — и что такое дух рок-н-ролла. Их рок-принципы не имели ничего общего с публикой. Между ними и зрителями возникла широкая пропасть, но они не предпринимали ничего, чтоб хоть немного ее сузить. Они не замечали зловещих предзнаменований. Окруженные льстецами и угодниками, изолированные от реального мира мишурой славы, погруженные в самолюбование, они не понимали, что конец их царствования уже близок. Они не слышали, как рабы уже изрыгают проклятия на своих господ, недовольные их привилегиями.

Молодежь из бедных семей и безработные с отвращением взирали на роскошную жизнь сильных суперзвезд и супергрупп типа Led Zeppelin. Рок-н-ролл возник как эхо уличного шума. 2 минуты бурной, грубой энергии — вот чем был рок-н-ролл. Тот самый рок-н-ролл, что вдохновил Битлз и Стоунз. Тот рок-н-ролл, который был боевой пружиной раннего Мотауна. К концу 70-х от него ничего не осталось, только рэггей был музыкой непривилегированных. Основная масса музыки, поставлявшейся на рынок, не имела никакого содержания. Никто из поп-звезд не мог повторить слова, сказанные много лет назад Питом Тауншендом: «Я говорю о моем поколении». У музыки 70-х не было ничего общего с жизнью 14-летнего подростка в Лондоне, Манчестере, Нью-Йорке или Лос-Анжелесе — подростка, который ненавидел школу и не ладил с родителями, подростка, который, окончив школу, не сможет найти работу и, следовательно, не будет иметь денег, подростка, у которого нет шансов влиться в то общество изобилия, какое ему навязывалось средствами массовой информации.

У такого подростка не было никаких точек соприкосновения с Элтоном Джоном или с Yes, со Стюартом или с Led Zeppelin. Он жил в другом мире и не мог отождествлять себя с ними. Оркестры из 60 музыкантов, квадрофонический звук, 24-дорожечные магнитофоны и прочие технические примочки студий звукозаписи — все это было слишком далеко от него. Для него рок-н-ролл никак не отождествлялся с заумью, не выражавшей никаких духовных истин, не вязался с 12-минутными гитарными соло, зафрахтованными авиалайнерами, десертными ложечками из чистого серебра, с лимузинами, управлявшимися шоферами-телохранителями.

Рок покинул уличных ребятишек в их крупноблочных квартирах, в стерильных классных комнатах с измученными и неинтересными учителями, на бесперспективных работах и в очередях за пособиями по безработице. В роке 70-х не слышно было шума их городов. Он не только не отражал их жизнь, но и не помогал им уйти от него. Молодой человек по имени John Lydon— сердитый, как и все, и даже более сердитый, чем большинство его сверстников, — замечательно выразил это в следующих словах: «Рок-н-ролл должен быть веселым. Он должен приносить радость. Важно не то, что о тебе пишут критики, и не то, что ты потратил сто гребаных лет и разучил миллион гитарных аккордов. Важен сам дух. Важно то, что о чем ты говоришь». Эти слова следует выгравировать на сердце каждого рок-музыканта. А над дверью каждой студии звукозаписи и над служебным входом в каждый концертный зал нужно повесить девиз: «Оставь гонор всяк, сюда входящий».

Джон Лайдон был подходящим человеком на роль трибуна, представляющего интересы панков. Он более известен под своей боевой кличкой Johnny Rotten (Гнилой) .

Роттен и панки его поколения начисто отвергли все, на чем стоял рок 70-х годов. Paul Weller, вокалист и гитарист группы Jam, так сформулировал часть философии т. н. новой волны рок-исполнителей: «Люди, пришедшие послушать тебя, должны быть рядом. Ты должен быть доступен для них. Мы стремимся уйти от этих идиотских больших залов, где собираются по 1500 человек».

Вы помните, что много лет назад скиффл доказал: музыку может делать каждый и практически на чем угодно. Ныне история повторялась — только, разумеется, на ином уровне. Тонны аппаратуры, стоящей многие тысячи фунтов, «дорожный» персонал из 12 человек, миллионные затраты на студийное время и студийную технику — все это бесило панков, и они создали свой мир рока — рока, отражающего их жизнь, потому что, как говорил Gene October, певец Chelsea, «рок начинался со старой, грязной спортплощадки во дворе трущобы».

Они поняли: чтобы создать рок-группу, не нужно иметь тысячи фунтов, не надо заключать контракт с гигантской корпорацией. Великим музыкантом тоже быть не обязательно. Требуются лишь самые необходимые инструменты (пусть изношенные), небольшая усилительная система, масса энергии и хотя бы немного слушателей.

Со слушателями проблемы не было. Разлагавшиеся центры огромных городских агломераций западного мира кишмя кишели панками. Собери их в одном месте — будь то CBGBs в Нью-Йорке или Roxy в Лондоне, — настрой свою второсортную аппаратуру — и играй. О да, естественно, перед этим стоит немножко хлебнуть для храбрости. Правда, Роттену и этого не требовалось. Прежде он и не подозревал о том, что умеет петь, не играл ни на каком инструменте, но это его не пугало. «Не понимаю, отчего люди так трясутся на сцене, — говорил он. — Это ведь так просто. И вовсе не нужно напиваться или обкуриваться, просто выходи и пой».