Мик Уолл - Жизнь и смерть Джими Хендрикса [Биография самого эксцентричного рок-гитариста от легендарного Мика Уолла] [litres]

Эдди Крамер наиболее известен тем, что работал вместе с Джими в качестве инженера и микшера всех трех студийных альбомов, выпущенных при жизни гитариста, а также курировал самые лучшие посмертные работы Хендрикса – посредством его постоянного сотрудничества с Experience Hendrix. Крамер также трудился над несколькими ключевыми альбомами Led Zeppelin и серией концертных и студийных альбомов, которые сделали Kiss известными в Америке в 1970-х годах, а также с различными талантливыми артистами, такими как: Traffic, Карли Саймон, Питер Фрэмптон, Брайан Мэй, Бадди Гай, Джон Маклафлин…

Но куда бы он ни пошел и с кем бы ни работал, все всегда хотят знать о его работе с Джими. В том числе и я.

При первом же разговоре по телефону несколько лет назад Эдди показался мне брюзгой. В конце концов, у него всю жизнь люди спрашивали: «Ну, так каким же был Хендрикс на самом деле?» А в жизни Эдди оказался настоящим рок-н-ролльным джентльменом. Помимо полосатой розовой рубашки и черных как смоль брюк, подпоясанных ремнем с серебряной пряжкой, он щеголял еще и фиолетовым шелковым шарфом, который ему не терпелось показать.

«Это от Lunafinery, – объяснил он. – Мой прекрасный партнер (Эй Джей Ньютон) и я создали эту компанию. Мы продаем, как мы называем их, “рок-н-ролльные шарфы для английских джентльменов“. Они сделаны из шелка и бархата. Этот называется “Пурпурная дымка”… да, как Purple Haze ! На внутренней стороне моя подпись».

Эдди снял свой шарф, и мы сразу перешли к делу.

Каким был Джими, когда вы впервые встретились?

– Я познакомился с ним только в январе 1967 года. Он уже несколько месяцев жил в Лондоне, и всем было очевидно, что его ждет успех. У него уже был сингл ( Hey Joe ). Он уже играл в Paris Olympia и все такое, так что я знал, кто он такой. Все знали, кто он такой и что делает. Он переворачивает музыкальный бизнес с ног на голову.

А потом мне звонит моя милая менеджер студии, Анна Мензис. И говорит: «О, Эдди. Есть один американский парень с пышными волосами, и вы должны сделать сессию, потому что вы все равно делаете все это странное дерьмо». Поскольку у меня была такая репутация, что я много занимался авангардным джазом, она решила, что это будет очень кстати, и оказалась права. Мы нашли общий язык.

Итак, что же вы записали на первой сессии с Джими – Purple Haze ?

– Да… кажется. Чес Чендлер и Джими уже записали кое-что из материала – три или четыре трека. Они точно сделали Hey Joe и, возможно, The Wind Cries Mary … Я не помню. Но когда мы начали сессии в новой студии Olympic в Барнсе в январе 1967-го, Джими был очень рад, потому что: а) это была фантастическая студия и б) мы не только поладили в плане интеллектуального, эмоционального, а также музыкального уровня и всего такого, мы смогли создать для него такие звуки, которые он не смог бы получить в других студиях. Так что мы закончили тем, что наложили материал на некоторые из тех треков, которые они уже записали. Потом, конечно, мы сразу же занялись новым альбомом и начали делать новые песни. Мы закончили запись там, в Olympic, и микшировали ее там же.

Можешь ли ты рассказать о творческих отношениях, которые вы с Джими установили в студии?

– Ну, я думаю, что это была трехсторонняя сделка, в том смысле, что была группа – то есть Джими, Митч и Ноэль, и, очевидно, Джими был на передовой всего этого, еще Чес, который имел огромное влияние, и я. Чес был продюсером, с опытом из своего музыкального прошлого, он был басистом The Animals, а когда ушел из группы, стал продюсером, нашел Джими и бла-бла-бла, привез его в Англию, а затем подбадривал Джими и уговаривал его написать новый материал, что тот в конце концов и сделал. Потому что в начале карьеры Джими просто делал каверы.

Именно по настоянию Чеса Джими начал писать, к тому же Чес помогал ему в процессе. Так что в будке всегда были Чес и я. Я работал над звуком, Чес говорил Джими: «…тебе стоит попробовать другой темп, не включай этот чертов усилитель так громко…» Он направлял. Мое взаимодействие с Джими заключалось в том, чтобы разобраться, какой звук нам нужен. Он играл что-нибудь в студии, я слушал. Я бежал к нему и быстро слушал через усилитель, как звучат барабаны, бас, проверял, что микрофоны находятся в нужном месте. А потом бежал обратно в кабинку, нажимал несколько кнопок и делал свою работу. Потом он входил, слушал и говорил: «Ого, хорошо! Мне это нравится!» Так что Джими, я и Чес находились в потоянном контакте. Особенно я и Джими, потому что ему был важен звук.

Каким был Джими в эти моменты? Он был уверен в себе? Он нервничал?

– Нужно понимать, каким был Джими как личность. Все, вероятно, читали или слышали что-то о нем как о человеке. Для меня он был приятным парнем с фантастическим чувством юмора. Очень язвительный! Ему нравилось издеваться надо мной, Ноэлем и Митчем, над самим собой и над всем, что его окружало. Но у него была нежная душа. Он был очень застенчив, очень мягко говорил. Он очень оживлялся, только когда пристегивал гитару и вставал перед микрофоном. Он был классным парнем. Он был в высшей степени крутым парнем, с огромной силой во всем его существе. Когда он входил в комнату, все просто знали, что здесь был кто-то действительно со стержнем. Вокруг него была особая аура, которая просто неоспорима.

Может быть, именно эта аура, а также его умение играть на гитаре пугали лондонских гитаристов?

– Просто посмотрим на это с нашей точки зрения, я имею в виду британских парней. Факт, что он был американским чудаком, который пришел и полностью завоевал иерархию рок-музыки, но сразил их своей игрой. Все, от Пола Маккартни до Джорджа Харрисона, The Stones и Эрика Клэптона, – все были в восторге. Я думаю, что в какой-то момент Клэптон хотел бросить играть на гитаре, потому что Джими был чертовски хорош. Но Джими такое совсем не приходило в голову, потому что это был не его путь. Он был великолепен. И те из нас, кому посчастливилось работать с ним и видеть, как он играет, наблюдать за этим очень тихим застенчивым человеком, который невероятно преображался в гиганта в момент, когда брал эту чертову гитару, и люди слышали звуки, исходящие из этого усилителя. Черт возьми, это же нечто!

Это было невероятное музыкальное путешествие, которое вы тогда совершили вместе с ним, и за такой короткий промежуток времени…

– Когда вы смотрите на историю и развитие альбомов и то, что он говорил текстом, музыкой – все это, вы действительно получаете ощущение этого… Are You Experienced , как очень грубо брошенный вам в лицо мяч. Очень простой. Axis – это следующая стадия развития, где все более экспериментально. Я работаю со стерео, звуки становятся лучше и т. д. И написание песен тоже гораздо более экспериментально. А потом – скачок, как только он возвращается в Штаты и мы начинаем Electric Ladyland. И это целое путешествие в двух томах. Это блуждающее чудесное путешествие, в которое он вас берет, сметая все на своем пути. Таким образом, каждый альбом не только стоит особняком – он занимает свой собственный музыкальный сегмент, – но и все они объединены вместе. Вы можете проследить весь путь и то, как все это соединяется вместе. Вы можете очень четко видеть все его шаги. Это фантастическое путешествие.