Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

По симъ и дозвольте мнѣ и письмо сіе кончить, а дальнѣйшее повѣствованіе предоставить будущему, а между тѣмъ сказать вамъ, что я есмь вашъ, и прочая.

(Генваря 27 дня 1811 года)

Любезный пріятель! Упомянутое въ концѣ послѣдняго моего письма извѣстіе о смерти любовницы нашего намѣстника успокоило дѣйствительно меня во многомъ и уничтожило вдругъ всѣ бывшія въ разсужденіи сей женщины мои опасенія. Я не сомнѣвался тогда ни мало, что мужъ ея лишится чрезъ то всего своего у намѣстника кредита и что у него пройдетъ охота добиваться получить директорское мѣсто и во власть свою наши волости. О самомъ намѣстникѣ не думалъ я, чтобъ онъ уже на то могъ когда нибудь согласиться, ибо характеръ г. Вельяминова и неспособность его къ управленію волостьми была ему довольно извѣстна. Сей находился тогда еще въ Петербургѣ, но вскорѣ ожидали обратно его пріѣзда въ Москву и въ Тулу.

Итакъ, обезпечившись съ сей стороны, принялся я уже съ спокойнѣйшимъ духомъ за продолженіе моихъ прежнихъ литературныхъ упражненій, а особливо за сочиненіе матеріала для своего «Экономическаго Магазина», и тѣмъ паче, что оный въ послѣдніе мѣсяцы у меня нѣсколько позапущенъ былъ. И какъ тогдашнее великопостное и послѣднее зимнее время было къ таковому писанію наиспособнѣйшее, то и хотѣлось мнѣ заготовить матеріала сего къ веснѣ и лѣту колико-можно болѣе, дабы не было нужды тогда надъ нимъ трудиться.

Однако, дѣло сіе было не одно, въ которомъ я во всѣ достальныя недѣли великаго поста занимался, а затѣвал-было я еще другое превеликое и не менѣе важное. Продолжавшееся сряду девять лѣтъ до того издаванія моего «Экономическаго Магазина» начинало мнѣ уже гораздо прискучивать и обращаться нѣкоторымъ образомъ въ отягощеніе. А какъ присовокуплялось къ тому и то, что я за многіе труды, употребляемые на сочиненіе онаго, вознаграждаемъ былъ слишкомъ мало и, кромѣ небольшаго прибытка, получаемаго от Новикова, ни какой другой пользы от того не имѣлъ (а и сей небольшой прибытокъ, по случаю запутанности дѣлъ г. Новикова, становился невѣрнымъ и ненадежнымъ), — то начиналъ я уже располагаться въ мыслях-журналъ сей, съ окончаніемъ текущаго тогда десятаго года, кончить. Но какъ охота моя къ сочиненіямъ и писанію ни мало чрезъ то не уменьшалась, а продолжалась по-прежнему, то возрождалась во мнѣ около сего времени мысль о издаваніи впредь журнала совсѣмъ иного рода, и уже не экономическаго, а нравственнаго и посвящаемаго пользѣ дѣтей взрослыхъ и малолѣтнихъ. Мысль, что тѣмъ могу я не менѣе или еще существеннѣе услужить моимъ соотечественникамъ; побуждала меня къ затѣванію сего новаго предпріятія. Я ласкалъ себя надеждою, что мнѣ можно будетъ съ наилучшею удобностію помѣщать въ журналѣ семъ все, что мною писано было въ моей «Дѣтской Философіи» и въ прочихъ моихъ нравоучительныхъ сочиненіяхъ, и что недостатка въ матеріи къ писанію опасаться ни какъ будетъ не можно. А потому посовѣтовавъ и поговоривъ о томъ съ сыномъ моимъ, я не только сдѣлалъ сему новому изданію планъ и расположилъ все нужное къ тому, но учинилъ и самое ему начало и сочинилъ даже нѣсколько матеріала. Но дѣло сіе какъ-то у меня не пошло на ладъ и скоро мнѣ такъ скучилось и сдѣлалось отяготительно, что я оное оставилъ, не смотря, что трудовъ къ тому употреблено было довольно много, и я нѣсколько недѣль имъ въ разное время и по нѣскольку часовъ сряду занимался.

Между тѣмъ, какъ мы оба съ сыномъ моимъ нашими учеными и любопытными упражненіями занимались, озабоченъ я былъ полученнымъ изъ Козлова извѣстіемъ, что все спорное наше и канторою рѣшенное дѣло, по проискамъ и просьбѣ г. Пашкова, велѣно прислать въ межевую канцелярію на разсмотрѣніе. Услышавъ о семъ, имѣлъ я тогда еще болѣе причины быть довольнымъ тѣмъ, что удалось мнѣ землю себѣ отмежевать, ибо хотя сія отсылка всего дѣла въ Москву и воспрепятствовала канторѣ дать мнѣ на землю мою планъ и тѣмъ дѣло мое совершенно кончить (и оно осталось, по сему случаю, неоконченнымъ, и дѣло наше пошло въ даль), но я, по крайней мѣрѣ, имѣлъ ту выгоду, что могъ отмежеванною мнѣ землею владѣть до — поры — до — времени невозбранно и пользоваться от ней доходами, которые съ тамошней моей деревни съ году — на — годъ увеличивались и дошли въ сей годъ до того, что простирались уже до 1,000 рублей, а на другую было хлѣба въ ней въ запасѣ. И какъ прикащикъ мой никогда еще такъ много денегъ ко мнѣ не привозилъ изъ ней какъ въ самое сіе время, то сіе и дѣлало мнѣ ее уже предъ прежнимъ гораздо милѣйшею и уменьшало охоту нашу сбывать ее съ своихъ рукъ.

Но сколь обстоятельство сіе меня с одной стороны радовало, столько съ другой озабочиваемъ я былъ около сего времени чрезвычайно слабымъ состояніемъ здоровья моего толь много мною любимаго и единственнаго сына. Во все сіе время былъ онъ какъ-то не весьма здоровъ и страдалъ не только часто головною болью и обыкновеннымъ помраченіемъ глазъ, но жаловался очень и на грудь, а при томъ такъ похудѣлъ, что мы всѣ страшились, чтобъ не впалъ онъ въ чахотку и чтобъ злая болѣзнь сія не лишила меня сего наилучшаго друга и единаго, и лучшаго нашего утѣшенія въ жизни. Не могу довольно изобразить, сколь мысли о семъ были для всѣхъ насъ, особливо для меня, поразительны и съ какимъ раченіемъ старались мы помогать ему всѣмъ, чѣмъ могли, и какихъ — какихъ средствъ ни употребляли мы къ подкрѣпленію его здоровья!

Сверхъ того и самъ я какъ-то около сего времени не весьма здоровъ былъ, но часто претерпѣвалъ болѣзненные припадки, происходившіе наиболѣе от простуды, но что было и неудивительно, по бывшими въ теченіе сего мѣсяца у насъ страшнымъ непогодамъ и частымъ перемѣнамъ въ оныхъ. Давно не было у насъ такой дурной и безпокойной зимы, какъ въ сей годъ. Не одинъ, а нѣсколько разъ случалось то, что вьюги и жестокія мятели заносили всѣ окна въ домѣ нашемъ снизу до самаго верха, такъ что мы принуждены бывали посылать людей отгребать от окончинъ снѣгъ для доставленія себѣ свѣта, а стужа и бури такъ комнаты наши выдували, что мы опять, и не одинъ разъ, принуждены были, уходя изъ своего кабинета, искать убѣжища себѣ въ отдаленныхъ и заднихъ комнатахъ.

Кромѣ сего, растревоженъ я былъ въ сіе время извѣстіемъ, что и самой командиръ мой г. Давыдовъ занемогъ горячкою, и столь опасною, что боялись, чтобъ онъ не лишился от ней жизни. Обстоятельство сіе было для меня тѣмъ поразительнѣе, что былъ онъ во многомъ еще по нашимъ волостнымъ дѣламъ запутанъ, и я имѣлъ причину опасаться, чтобъ, въ случаѣ смерти его, не претерпѣть бы какова зла оттого. Къ вящему смущенію моему, въ самое сіе время узналъ я о новой пакости, надѣланной имъ во время моей ѣзды въ Козловъ. Находилось у насъ превеликое множество хлѣба въ раздачѣ въ займы, по его велѣніямъ, разнымъ людямъ. Со всѣхъ сихъ браты были обыкновенно при отпускѣ хлѣба обязательства о возвратѣ онаго въ уреченное время; всѣ сіи обязательства хранились у насъ до того въ канцеляріи. Но г. Давыдову вздумалось, воспользовавшись моимъ отсутствіемъ, истребовать всѣ ихъ, чрезъ посланное къ управлявшему тогда волостью секретарю моему Варсобину повелѣніе, къ себѣ. Но на что-жъ? На то, чтобъ съ должниковъ хлѣбныхъ получить за оный въ уплату деньги и оныя промотать. Не могу изобразить какъ перетревожился я, о семъ новомъ его подвигѣ услышавъ и узнавъ! Я смутился тѣмъ до чрезвычайности, и не прежде успокоился, какъ узнавъ, что Варсобинъ, при всемъ своемъ простодушіи, былъ такъ остороженъ, что вытяблилъ от него ордеръ о полученіи имъ сихъ обязательствъ, и ордеръ такой, который могъ намъ, въ нужномъ случаѣ, служить документомъ и оправданіемъ. Со всѣмъ тѣмъ, все я еще опасался, чтобъ и от сего новаго на доходы волостные посягательства не могли произойтить какія-нибудь досадныя слѣдствія, и потому наиусерднѣйшимъ образомъ желалъ, чтобъ онъ от болѣзни сей избавился и очищалъ самъ себя, какъ знаетъ, от сихъ проказъ новыхъ.