Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

(Февраля 20 дня 1811 года).

Конецъ XXV части.

Сочинена въ 1811 году въ февралѣ, въ теченіе 20 дней, въ Дворениновѣ.

Любезный пріятель! Приступая къ описанію происшествій, случившихся со мною въ теченіе 1790 года, начну предпосланіемъ краткаго замѣчанія о томъ положеніи, въ какомъ я со всѣмъ своимъ семействомъ находился при наступленіи сего года. Изъ предслѣдующихъ писемъ явствуетъ, что при концѣ 1789 года находился я хотя въ прежнемъ своемъ мѣстѣ, при управленіи Богородицкою волостью, но въ обстоятельствахъ нѣсколько сумнительныхъ. Господинъ Давыдовъ бывшій до того моимъ начальникомъ и командиромъ, былъ уже давно от начальства надъ сею волостью отторгнутъ и его около сего времени въ Тулѣ считали, а намѣсто его никто еще собственно не былъ опредѣленъ, и впредь кто именно будетъ новымъ моимъ начальникомъ — было еще неизвѣстно, а начальствовалъ въ сей промежуток времени надо мной одинъ изъ совѣтниковъ казенной палаты г. Веницеевъ. Главнаго же нашего начальника, намѣстника Кречетникова не было тогда въ Тулѣ; онъ находился еще въ арміи и оттуда не возвращался, хотя пріѣзда его въ скоромъ времени и ожидали въ Тулу. Какъ обстоятельство, что прежній любимецъ его, г. Давыдовъ, весьма худо хозяйствовалъ съ присылаемыми от меня для храненія въ казенной палатѣ деньгами и многія десятки тысячъ оныхъ протранжирилъ, было намѣстнику совсѣмъ неизвѣстно, — то ожидаемый пріѣздъ его въ Тулу былъ не только ему, но и всѣмъ его друзьямъ и пріятелямъ страшенъ, и всѣ не знали, какъ ему о томъ и сказать будетъ надобно. Самому мнѣ, не смотря хотя я ни мало въ семъ дѣлѣ не былъ замѣшанъ, а съ своей стороны былъ чистъ и ни чѣмъ не замаранъ, — наводило обстоятельство сіе нѣкоторое сомнѣніе. Я озабочивался тѣмъ, чтобъ и мнѣ не претерпѣть от намѣстника какова-нибудь за то гнѣва, хотя я и могъ оправдаться во всемъ наилутчимъ образомъ. Самый насланный ко мнѣ въ концѣ минувшаго года изъ казенной палаты указъ и призывъ меня въ Тулу, со всѣми до отсылки от меня денегъ касающимися документами, наводилъ уже на меня нѣкоторое сумнѣніе, ибо какъ мнѣ было довольно извѣстно, что всѣ тульскія, которымъ велѣно было г. Давыдова считать, по любви своей къ нему, старалися всячески грѣхи его сколько можно прикрыть и употребить все, что только можно было, къ его вспоможенію, то имѣлъ я причину подозрѣвать, не хотят ли они употребить какой-нибудь хитрости и непозволенной интриги, и запутать и меня какимъ-нибудь образомъ въ сіе опасное дѣло, а посему и собрался въ сіе путешествіе съ крайнимъ нехотѣніемъ и съ смущеннымъ духомъ.

Съ другой стороны смущало и крайне озабочивало не только меня, но и все мое наличное тогда семейство, состоявшее въ моей женѣ, ея матери и двухъ меньшихъ моихъ дочерей, — неизвѣстность, въ какой мы всѣ находились при началѣ сего года объ отсутственномъ моемъ сынѣ, который всѣмъ намъ дороже былъ всего на свѣтѣ. Послѣднимъ своимъ письмомъ изъ Петербурга, от 10 декабря, увѣдомлялъ онъ насъ, что они хотѣли ѣхать во Псковъ, но какъ послѣ того не получили мы от него въ обыкновенное время письма, то и не знали, гдѣ онъ тогда находился, въ пути ли туда, пли обратномъ, или уже возвратился въ Петербургъ; и, за неполученіемъ письма, начали уже опасаться, не произошло [ли] съ нимъ чего особливаго и непріятнаго, и въ добром ли онъ здоровьѣ находится.

«28 декабря былъ весь день для меня скучный и досадный, я весь его просердился и продосадовалъ. Я расположился было препроводить его въ скучнѣйшей работѣ, въ выписываніи выписки изъ «Магазина», для сочиненія реестра, но меня съ самаго утра то тѣмъ, то сѣмъ разсердили и разстрогали, а послѣ обѣда Ламковскій прикащикъ даже вздурилъ и такъ разсердилъ, что я размучилъ бы его плетьми. Бездѣльникъ заѣзжай въ лѣсъ рубить дрова куда не велѣно, и надѣлалъ пакости, и произвелъ то, что теперь сидѣть они будутъ безъ дровъ! Ко всѣмъ симъ досадамъ присовокупилось и то, что и самому мнѣ что-то не поздоровилось въ этотъ день.

«Ну, теперь разскажу тебѣ, Павлушка, о дядюшкѣ твоемъ, а о моемъ братцѣ Михайлѣ Матвѣевичѣ. Боже мой! какъ онъ нынѣ сталъ худъ! Истинно и не узнаешь его, и того и смотри, что умретъ. Самъ на себя не походитъ и совсѣмъ одряхлѣлъ от распутства и невоздержности крайней. Причиною пріѣзда его было то, что сыскался женихъ дочери его, нѣкто господинъ Бѣгичевъ, и ему хотѣлось съ нами посовѣтовать и попросить, чтобъ мы и ему помогли. Мы душевно рады, но съ нимъ ни въ чемъ не сладишь. Итакъ, поѣхалъ от насъ къ тещѣ почти ни съ чѣмъ…..

«Проводивъ его въ понедѣльникъ, расположился я ѣхать въ Тулу и пріѣхалъ къ вечеру сюда. Не зная, что Антонъ Никитичъ здѣсь, а считая его еще въ Володимирѣ, остановился я у Пастухова и сегодня весь день былъ въ разъѣздахъ и хлопотахъ. Все утро табалу пробилъ въ казенной полатѣ, и ни какого дѣла еще не было. Обѣдать зазвалъ меня къ себѣ другъ нашъ Антонъ Никитичъ, съ которымъ поговорили мы много о тебѣ. Какъ онъ, такъ и его Анна Ивановна очень интересуются тобою. Я обѣщалъ имъ прочесть твои письма, которыя у меня съ собою. А послѣ обѣда былъ у нашего Николая Сергѣевича Давыдова. Онъ ко мнѣ по-прежнему очень благопріятенъ. Но я не могъ довольно надивиться, какъ люди, находясь въ такомъ критическомъ и прескверномъ положеніи, въ какомъ теперь онъ, могутъ принимать на себя наружный столь спокойный видъ, какъ бы ничего не бывало. Отѣ него я только- что пріѣхалъ, но не успѣлъ усѣвшись начать къ тебѣ письмо писать, какъ въ двери ко мнѣ нашъ Иванъ Тимоѳеевичъ Алабинъ, новый Епифанскій судья, господинъ засѣдатель уѣзднаго суда!…..

«Это были фарфоровые заводы [въ Петербургѣ]. Хотя вы и изволили писать, чтобъ я постарался на нихъ побывать, но я, имѣвши до того еще случай наслышаться объ нихъ довольно, великое имѣлъ и желаніе ихъ посмотрѣть. Здѣсь есть нѣкто изъ знакомыхъ Михайлы Васильевича т. Берниковъ. Он-изъ первыхъ здѣсь архитекторовъ и находится при князѣ Вяземскомъ, равно и при сихъ славныхъ у насъ въ Россіи заводахъ. Он-то, увидѣвъ наши пески и узнавъ, что я любопытствую видѣть здѣсь все примѣчанія достойное, обѣщалъ меня свозить туда и все показать. Вчерашній день былъ къ тому назначенъ. Ранёхонько вставши и одѣвшись, поѣхали мы съ братомъ Михаиломъ Васильевичемъ къ сему г. Берникову. Даль ужасная! за Невскій монастырь и внѣ города, и тамъ уже недалеко и заводы. Теперь скажу вамъ, батюшка, что я сколько ни благодаренъ былъ ласками къ себѣ г. Берникова, но еще болѣе онъ меня обязалъ, взявши на себя трудъ меня повсюду выводить и все показать. И въ самомъ дѣлѣ, насъ выводили всюду-и-всюду и все мнѣ показывали. Словомъ, я видѣлъ все, и имѣю теперь великое понятіе о всѣхъ работахъ при дѣлахъ фарфоровыхъ вещей и какія притомъ различныя распоряженія и установленія. Есть также много и очень много и тутъ чего посмотрѣть, а особливо въ разсужденіи изящества и совершенства многихъ скульптерныхъ работъ и фарфоровыхъ штук. Для глазъ же болѣе всего, между прочимъ, зрѣнія достойна палата, наполненная отдѣланными уже совсѣмъ вещами и разставленными для продажи. Въ семъ магазинѣ находится фарфору на многіе десятки тысячъ. И мы не утерпѣли съ братомъ, чтобъ не промотать на то по нѣскольку рублей. Мы хотѣли-было еще съѣздить къ князю Вяземскому на дачу, гдѣ есть также кое-что зрѣнія достойнаго.