Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Возвратясь въ свое мѣсто, принялся я за прежнія свои упражненія, прерванныя помянутою отлучкою. Мое первое дѣло было, чтобъ писать въ Петербургъ отвѣтное письмо къ г. Нартову; и въ сей разъ начеркалъ я ему превеликое, о разныхъ матеріяхъ, а особливо о черномъ овсѣ и тщетномъ ихъ стараніи размножить оный въ нашемъ отечествѣ; изъявлялъ также желаніе, чтобъ Экономическое наше Общество выписало къ намъ изъ иностранныхъ земель славящійся тамъ сахарный картофель на заводъ и пр., и отправилъ оное по почтѣ.

По отъѣздѣ жены, сына и дочери моей, былъ я въ сіе время хотя почти одинъ, но мнѣ не было ни какъ скучно. Сотоварищество мнѣ дѣлали моя теща и меньшія оставшіяся въ домѣ дѣти, а не столько онѣ, сколько мои книги и перо, которое и въ сіе время у меня не гуляло. Прогулки по садамъ, а особливо въ сотовариществѣ съ ученымъ и любезнымъ нашимъ священникомъ отцемъ Ѳедотомъ, съ которымъ нерѣдко занимались мы важными и учеными разговорами и совокупно утѣшались красотами натуры, были также возобновлены; при чемъ не забываемы были и мои стихотворенія, въ которыхъ я все еще продолжалъ упражняться, и около сего времени окончивалъ я большую пѣснь, посвященную вечеру прекраснаго майскаго дня и которую сообщу я вамъ въ письмѣ послѣдующемъ. Нельзя довольно изобразить, сколько пріятныхъ минутъ имѣлъ я во время сочиненія оной, и какъ восхищалась душа моя при мысленныхъ воображеніяхъ красотъ и пріятностей натуры, описыванныхъ въ оной.

Чрезъ два дни по возвращеніи моемъ въ Богородицкъ, наступилъ у насъ Троицынъ день. Ненастная и мокрая погода воспрепятствовала намъ, по примѣру прежнихъ лѣтъ, препроводить сей день въ гуляньѣ по нашимъ садамъ и рощамъ, но мы принуждены были, отслушавъ обѣдню и прекрасную проповѣдь, говоренную отцемъ Ѳедотомъ, сидѣть прочее время въ четырехъ стѣнахъ и заниматься домашними дѣлами. Я окончилъ въ сей день помянутую пѣснь, вечеру посвященную, и успѣлъ еще сочинить небольшіе стишки къ саду послѣ отсутствія, нѣсколько дней продолжавшагося. А при таковыхъ занятіяхъ и не видѣлъ какъ прошелъ сей день, бывшій для иныхъ очень скучнымъ. Сверхъ того, имѣлъ я удовольствіе получить въ сей день почту съ газетами и журналами, изъ коихъ въ одномъ былъ гравированный портретъ славнаго французскаго генерала Дюмуріе, что все меня также занимало.

Въ наставшій послѣ сего день имѣлъ я неудовольствіе получить опять зазывную бумагу изъ Тулы, въ которой писано было ко мнѣ от Веницеева, чтобъ я поспѣшилъ привезть въ казенную полату все то количество денегъ, какое было у меня въ наличности и въ сборѣ. Что было дѣлать! Хотя и не хотѣлось- было опять вооружаться на безпокойства, съ тульскою ѣздою сопряженныя, но нельзя было не послушаться. Итакъ, велѣлъ дѣлать къ тому всѣ нужныя приготовленія.

Но симъ и окончу я сіе мое письмо сказавъ, что я есмь вашъ, и прочее.

(Ноября 20 дня 1813 года, въ Дворенинов ѣ).

Любезный пріятель! Прежде описанія новой моей ѣзды въ Тулу, сообщу вамъ, по обѣщанію моему, ту мою пѣснь, вечеру вешнему посвященную, о которой упоминалъ я вамъ въ письмѣ предслѣдующемъ. Она была нарочито великонька и слѣдующаго содержанія:

Сочиняя сію пѣсню, изображалъ я все съ самой натуры, видѣнной мною въ одинъ прекрасный вешній вечеръ въ Богородицкѣ и чувствуя дѣйствительно то, что писалъ.

Что-жъ касается до стиховъ къ саду о которыхъ я также упоминалъ въ концѣ предслѣдовавшаго письма, то къ сочиненію оныхъ побудили меня дѣйствительно пріятности, чувствованныя мною при первомъ посѣщеніи садика моего, по возвращеніи моемъ изъ Тулы, и я и въ нихъ изображалъ то, что дѣйствительно чувствовалъ.

Кромѣ сей пѣсни сочинилъ я около сего времени особую пѣснь къ саду во время цвѣта піонъ и розъ жолтыхъ и изобразилъ въ оной красоты натуры, видимыя въ садахъ въ сіе время, и вписалъ оную на ряду съ прочими моими мелкими сочиненіями въ книгу Собранія мелкихъ моихъ сочиненій въ стихахъ и въ прозѣ.

Теперь, приступая къ продолженію моей исторіи и описанію происшествій, около сего времени бывшихъ, скажу, что случившееся освященіе церкви въ одномъ изъ нашихъ волостныхъ селъ, на которомъ необходимо надлежало мнѣ присутствовать и куда мы всѣ для сего ѣздили, и нѣкоторыя другія обстоятельства не допустили меня прежде въ Тулу отправиться, какъ по прошествіи нѣсколькихъ дней, и именно 17 числа.

Какъ погода около сего времени возстановилась ведреная и хорошая, то въ сіе путешествіе не претерпѣлъ я никакого безпокойства, но, напротивъ того, было мнѣ отмѣнно весело, и болѣе потому, что по господствующей тогда во мнѣ охотѣ къ стихотворенію, занимался я онымъ и во всю дорогу, и чрезъ то самое почти не видалъ, какъ доѣхалъ до Тулы. Сей случай доказалъ мнѣ, что ничѣмъ не можно такъ сокращать путь и дѣлать его почти непримѣтнымъ, какъ занятіемъ себя поэзіею. Цѣлію стихотворенія своего въ сей разъ было изображеніе искусства веселиться красотами натуры, изъ котораго послѣ вылилась цѣлая небольшая поэма, о которой я упомяну послѣ особо, ибо въ сіе время я только ее началъ.

Въ Тулу пріѣхалъ я въ тотъ же день и довольно еще рано. И заѣхавши на почтовый дворъ, имѣлъ удовольствіе получить от своихъ дорожныхъ изъ Москвы письмы и нѣкоторыя посылки. А остановившись опять у прежняго моего знакомца Пастухова, успѣлъ еще наговориться до-сыта съ однимъ пріѣхавшимъ изъ Херсона офицеромъ и наслышаться от него многаго, до сего нашего города относящагося.

Пребываніе мое въ сей разъ въ Тулѣ было самое кратковременное и продлилось не болѣе почти однихъ сутокъ, и все дѣло состояло въ томъ, чтобъ отдать въ казенную полату привезенные съ собою 3,000 рублей денегъ, которымъ управлявшій тогда всею казенною полатою г. Веницеевъ былъ очень радъ и мною за привозъ ихъ такъ доволенъ, что пригласилъ меня къ себѣ обѣдать. Однако, обѣдали мы не у него, а у новаго моего командира г. Юшкова, который въ сей разъ познакомилъ меня съ своею женою Варварою Аѳанасьевною, боярынею молодою и очень умною, любопытною и ласковою. Оба они приняли и угощали меня съ отмѣннымъ благопріятствомъ, и такъ, что я ими былъ очень доволенъ.

Какъ до меня кромѣ сего ни какого дѣла не было, то я, переночевавъ еще у Пастухова, пустился 19 числа съ утра въ обратный путь, и занимаясь опять дорогою сочиненіемъ своей поэмы и еще пѣсни на лугъ, испещренный цвѣтами, и не видалъ какъ одною упряжкою доѣхалъ до Ламокъ, гдѣ тогда мои домашніе находились, и переночевавъ у зятя, 20 числа возвратился въ Богородицкъ.

Тамъ нашолъ нѣсколько дворянскихъ и довольно знаменитыхъ фамилій, пріѣхавшихъ къ нашему лѣкарю, а равно и ко мнѣ лѣчиться на машинѣ, которымъ и старался я возможнѣйшее дѣлать удовольствіе; а между тѣмъ сталъ по-прежнему заниматься своими дѣлами, а особливо своею поэзіею. И около сего времени сочинилъ пѣснь къ брюквѣ, а другую къ небу, испещренному облаками; и какъ я всѣ ихъ списывалъ вмѣстѣ, то набралась уже изъ нихъ у меня изрядная уже тетратка.