Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Непосредственно за симъ началась у насъ переторжка земли. Народу съѣхалось премногое множество, и я, по сдѣланной мнѣ довѣренности, старался производить сіе дѣло по всей справедливости и безъ малѣйшаго пристрастія; чѣмъ хотя нѣкоторые изъ дворянъ были не очень довольны, но я того не уважилъ, а дѣлалъ, что должно, и на-силу-на-силу въ два дни сіе многотрудное и хлопотливое дѣло кончилъ, и чрезъ пріумноженіе знатнымъ количествомъ дохода заслужилъ себѣ от начальства своего доброе слово.

Едва мы сіе дѣло только кончили, какъ встревоженъ я былъ неожиданнымъ повелѣніемъ, чтобы мнѣ ѣхать въ Тулу и привезть съ собою книгу: Бенгелево «Истолкованіе апокалипсиса», которую весьма желательно было намѣстнику видѣть. Писалъ ко мнѣ о семъ г. Юшковъ, и я легко могъ заключить, что ни кто иной, какъ онъ разсказалъ объ ней намѣстнику. Теперь, не ходя далѣе, не за излишнее почитаю разсказать здѣсь достопамятную исторію о сей книгѣ. Еще лѣтъ за тридцать до сего времени, во время пребыванія моего въ прусской древней столицѣ Кёнигсбергѣ, когда занимался я безпрерывнымъ чтеніемъ нѣмецкихъ книгъ и собираніемъ себѣ библіотеки, расхвалили мнѣ ее оба мои тогдашніе нѣмцы- канцеляристы, сказывая мнѣ, что она была тогда во всей Германіи въ превеликой славѣ и сочинена однимъ славнымъ нѣмецкимъ ученымъ человѣкомъ, трудившимся 30 лѣтъ надъ открытіемъ ключа къ сему таинственному писанію апостола Іоанна Богослова или узнанія, какъ оное и все писанное въ ней выразумѣть совершенно, и по найденіи онаго ключа, истолковавшаго весь апокалипсисъ такъ ясно и хорошо, что всѣ тому довольно надивиться не могутъ и почитаютъ толкованіе сіе наилучшимъ изо всѣхъ бывшихъ до того и книгу сію весьма важною. Таковыя похвалы побудили меня тогда же побѣжать въ книжную лавку и тотчасъ ее купить и отдать въ переплетъ. Но что же случилось? Не успѣлъ еще я, получивъ ее от переплетчика, прочесть оной и четвертой доли, какъ приходитъ къ намъ въ канцелярію одинъ русскій купецъ, привозившій на галіотахъ къ намъ провіантъ изъ Петербурга, и спрашиваетъ у меня, не имѣю ли я надобности что-нибудь отправить въ Петербургъ на его возвращавшихся туда порожними галіотахъ, увѣряя меня, что все отправленное от меня вѣрно туда доставлено и, кому прикажу, отдано будетъ. Какъ у меня въ сіе время накуплено было отчасти въ лавкахъ, а болѣе въ книжныхъ аукціонахъ уже великое и такое множество книгъ, что я, какъ служащій въ арміи офицеръ, не зналъ бы куда съ ними и дѣваться, если бы вытурили меня въ походъ, то, обрадуясь сему случаю, и просилъ я его объ отвозѣ всей моей библіотеки въ Петербургъ и о доставленіи оной къ одному живущему въ Петербургѣ моему знакомцу, пріятелю и сосѣду зятя моего г. Неклюдова. Поелику купецъ охотно на сіе согласился и просилъ только меня, чтобъ я скорѣе уклалъ ихъ въ сундуки и уконопатилъ какъ надобно, то побѣжалъ я того-жъ момента къ столярамъ, заказалъ имъ скорѣе дѣлать сундуки, а по изготовленіи оныхъ, и уклалъ въ нихъ всѣ имѣвшіяся тогда у меня книги, кромѣ весьма немногихъ и нужнѣйшихъ, оставленныхъ при себѣ, а въ томъ числѣ положилъ и помянутую Бенгелеву книгу, непрочитанную еще и до половины. Книги сіи благополучно довезены были до Петербурга, а оттуда доставлены къ зятю моему во Псковскія его деревни, гдѣ и праздновали они до моего къ нимъ пріѣзда изъ службы по полученіи отставки, и тогда уже я ихъ всѣ привезъ съ собою въ свою деревню. Но такъ случилось, что я, за множествомъ иныхъ дѣлъ и книгъ, какъ-то не удосужился сей книги прочесть до конца, и она въ библіотекѣ моей стояла безъ чтенія цѣлыхъ тридцать лѣтъ до самого того времени, какъ воспослѣдовала во Франціи революція и простояла можетъ быть и долѣе недочитанною, еслибъ помянутая революція не подала поводъ мнѣ объ ней вспомнить и въ ночь сначала и до конца прочесть съ особливымъ вниманіемъ. Ибо какъ тогдашнія необыкновенныя и странныя въ свѣтѣ происшествія обратили на себя всеобщее вниманіе и всѣ, находясь въ великомъ недоумѣніи, не знали чего ожидать въ предбудущее время, то вспомнивъ о сей книгѣ, возлюбопытствовалъ я узнать, нѣтъ ли чего въ ней о такихъ великихъ перемѣнахъ и происшествіяхъ въ свѣтѣ упоминаемаго. Изъ немногова того, что успѣлъ я въ ней прочесть въ Кёнигсбергѣ, памятно мнѣ то было очень, что г. Бенгель объяснялся въ началѣ оной, что онъ сперва истолкуетъ въ апокалипсисѣ все то, что писано въ ономъ о прошедшемъ и уже донынѣ совершившимся, а потомъ замѣтитъ самой тотъ пунктъ времени, въ который мы тогда по апокалипсису жили, и наконецъ обѣщалъ говорить о имѣющемъ воспослѣдовать еще впредь и несовершившемся. И какъ все истолкованіе его относительно да прошедшаго и совершившагося было очень сходно, то посему и любопытенъ я былъ узнать, что онъ говорилъ о тогдашнемъ времени, какъ мы жили, и о предбудущемъ. Но какимъ неописаннымъ удивленіемъ я поразился, когда, дочитавъ до нашихъ тогдашнихъ временъ, увидѣлъ предсказанія его, совершившіяся во всей точности. Онъ, дошедъ до тогдашняго времени и означа оное въ апокалипсисѣ, говорилъ: что мы жили тогда на краю такого времени, которое преисполнено будетъ великими, необыкновенными и страшными происшествіями; что во всей Европѣ произойдутъ смятенія и возмущенія; что злые и дурные люди ополчатся противъ добрыхъ; что произойдутъ и между самыми обладателями земель разныя вражды и несогласія; бранившіеся между собою примирятся, а небывалые никогда въ ссорѣ—разсорятся; что во многихъ земляхъ возмутятся народы, а въ одной возмущеніе будетъ общее и возстаніе зла противъ добра; что всѣ добрые люди принуждены будутъ бѣжать и удаляться изъ своего отечества, и оставшіеся возстанутъ противъ правительства, опровергнутъ онаго и даже умертвятъ своего государя, и такъ далѣе. Словомъ, вся французская революція была почти наияснѣйшимъ образомъ предварительно предсказана и описана. Но всего болѣе удивило и поразило насъ то, что онъ предсказалъ все вышеупомянутое, присовукупляя, что помянутыя происшествія не далѣе от насъ удалены, какъ на тридцать лѣтъ, и что многіе из-живущихъ тогда до того доживутъ и оныя перемѣны увидятъ. А какъ все сіе предсказаніе дѣйствительно чрезъ 30 лѣтъ совершилось, то я истинно не повѣрилъ бы тому, еслибъ книга сія не была у самого меня уже 30 лѣтъ, а почелъ бы оную заднимъ числомъ означенною, еслибъ она мнѣ тогда, а не за 30 лѣтъ до того попалась въ руки.

Открытіе таковаго удивительнаго предсказанія натурально побудило меня всѣмъ тѣмъ знакомцамъ и пріятелямъ о томъ разсказывать и вмѣстѣ съ ними оному дивиться. А какъ между прочими случилось мнѣ разсказать о томъ во время пребыванія моего въ Тулѣ и г. Юшкову, то сему вздумалось пересказать слова мои и нашему намѣстнику, а сей, будучи ученымъ и въ нѣмецкой литературѣ очень свѣдущій человѣкъ, и восхотѣлъ съ великимъ любопытствомъ книгу сію видѣть, и меня съ нею къ себѣ въ Тулу для поговорки выписать.