Ганс Рот - Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

9 января

Натиск боевой группы Достлера с юга на открытый фланг неприятеля оказался весьма результативным.

Около 10.00 утра враг пытается организовать прорыв на север, но мы нашими штурмовыми орудиями пресекаем эту попытку – противник с потерями отброшен.

Если не считать интенсивных перестрелок, день в целом проходит спокойно. Наконец мы вместе с пехотинцами готовим контратаку. Примерно в 21.00 наша разведка докладывает об отступлении противника в северо-западном направлении, оставив арьергард. Враг вынужден отступить под нашим натиском.

10 января

Есть соединение с боевой группой Достлера. Отступающий враг практически разгромлен – оставшиеся его части и подразделения отхлынули на восток.

11 января

Малочисленная, но бесстрашная боевая группа защитников Обояни предпринимает осмотр центральной части города. Ни одного целого здания. Генерал, за день до описываемых событий удостоенный Рыцарского креста, выражает благодарность личному составу. Он зачитывает благодарственную телеграмму от фюрера, что переполняет нас гордостью (лишь один раз за всю войну фюрер направил подобную телеграмму – генералу Дитлю под Нарвик).

У нас не укладывается в голове: Обоянь снова освобождена, восстановлена связь с тыловыми районами в Курске и Харькове. Теперь у нас есть что поесть и где поспать. Невообразимо тяжкие дни битв при сильном морозе позади. И мы понимаем, что многим обязаны нашим погибшим товарищам. Они отдали свои жизни не напрасно!

Численность наших потерь:

Убитыми – 195 человек

Пропавшими без вести – 18 человек

Ранеными – 327 человек, 65 из них – тяжело.

540 наших бойцов пролили кровь, 540 из всего 1130 защитников города.

Думаю, цифры сильнее слов.

Планы русских и их значительно превосходящие наши силы продемонстрировал один приказ, изъятый у захваченного в плен лейтенанта Красной армии. В этом приказе указывается на широкомасштабные атаки 8 и 9 января:

«О[боянь] должна быть взята при любых обстоятельствах в ночь с 8 на 9 января. В нашем распоряжении – 16 батальонов (из расчета 500 человек на батальон, то есть мы располагаем 8000 солдат и офицеров) плюс тяжелые вооружения. Предпринять атаку О. с 17.00 до 20.30 всеми имеющимися средствами артиллерии и танков. В 20.30 батальону Потовка прорвать аванпост немцев на севере, а также с боем прорвать внешнюю линию фортификаций города и клином внедриться в южную его часть. После успешного соединения с нашими южными силами овладеть городом согласно плана.

В целях воспрепятствования отходу неприятельских сил из Обояни, батальоны Самонева, Тимашко и Лашвиркова бло кируют подступы с северо-запада и востока, а дополнительный полк будет отвечать за южное направление (Омск).

2-му и 3-му батальонам «Максим Горький» продвинуться с севера на северо-восток для установления связи с действующими на юге силами. Еще раз обращаю внимание на распоряжение от 17 декабря 1941 года. Это особое распоряжение Сталина, доведенное до нашего сведения 7 января, содержит и такие слова: «В будущем я желаю видеть немцев только мертвыми!»

Но эти кошмарные дни позади, и большевикам не удалось угодить своему хозяину.

12 января

Спать, спать и еще раз – спать!

13 января

Под командованием полковника Хакле формируется сильная, мобильная, опытная диверсионная группа. На многих участках восточнее Обояни продолжаются ожесточенные бои.

1 января русским удалось в одиннадцатом часу утра провести два полка через брешь у Ржавы – силы подкрепления для сражающихся. Нам пришлось бы туго, наступай они более быстрыми темпами. Два полка присоединились к отступавшим, заставив их продолжить бой у Верхнего Дунайца (около 56 километров северо-восточнее Обояни).

14 января

Ускоренным маршем наша группа переброшена туда. Бои и холода последних недель измотали нас ужасно. Мои бойцы – кожа да кости, а «покойников» и впрямь не отличишь от таковых. С раннего утра мы пробираемся через этот окаянный снег. В снегопад и вот уже несколько часов. Ветер продувает наши шинельки и вообще все, что мы на себя напялили. Мороз пробирает до костей, от него кровь стынет, мы ощущаем его каждым нервом. Ориентируемся мы лишь по придорожным столбам. Темнеет. Ночи здесь бесконечно долгие, морозные, ветреные. Совсем как в тундре. Расстояния огромны. А звезды спокойно и бесстрастно взирают на наши муки. При минус 40 градусах наше оружие выделывает фокусы. Всем нам без исключения не раз приходилось испытывать в эту зиму чувство безраздельного отчаяния от осознания того, что ты на пределе сил!

После непродолжительного отдыха в какой-то хатенке (спать было запрещено, хотя мы устали как собаки), продолжаем путь. К началу дня добираемся до Верхнего Дунайца.

15 января

Враг засел прямо перед нами в хуторе Заикин и в селении Толстоплотава. Наши пехотинцы, к которым мы присоединяемся, вводят нас в курс дела относительно русских. Речь идет о новых силах, прибывших с Дальнего Востока Советского Союза. Большевистское руководство считает, что введение в бой резервов этой зимой позволит им переломить ход войны в свою пользу.

Вчера наши пехотинцы овладели Верхним Дунайцем. Развалины до сих пор дымятся. Противник дерется фанатично. Русские не выходят из окопов даже тогда, когда любое сопротивление бесполезно. Возможно, они рассчитывают проскочить незаметно. Но напрасно – наши глаза успели привыкнуть к снегу.

Под покровом ночи Советы силой до батальона приближаются к нашим позициям. Их действия совершенно непостижимы. Наши посты боевого охранения тут же обнаруживают их и с дистанции в сотню метров превращают в груду мяса огнем из пулеметов и другого оружия. Все они вскоре жуткой грудой лежат там, где смерть настигла их в минуту наступления или отхода.

Мы продвигаемся вперед к Заикину и Толстоплотаве. Вид у этих деревень после нашей атаки такой, как и бывает после боя. Трупы и ничего, кроме них. Пробившиеся силы Советов несут совершенно несоизмеримые потери. И громадные цифры потерь быстро разубеждают даже самых легковерных в том, что наши бои здесь, на Восточном фронте, – развлечение, не более того. Напротив, истинный портрет врага таков: он силен, упорен и безжалостен.

Нет слов описать пережитое нами в ходе этих оборонительных боев бок о бок с нашими бесстрашными пехотинцами.

16 января

Земля покрыта толстым слоем снега, каждый наш шаг – акт борьбы со стихией. От страшного холода буквально отнимаются конечности, а пальцы при случайном прикосновении прилипают к металлу.

На подходах к расположенной прямо перед нами Кочегуровке что-то горит. Эту деревню необходимо взять еще сегодня. Красные крепко держат оборону, и для некоторых из нас это час испытаний. В сгоревшей дотла деревне не осталось ни одной хаты, так что и переночевать негде. Где спать? Улечься рядом с дымящимися бревнами? В окопе под открытым небом? В снегу? У чудом сохранившегося от огня уголка хаты? Но мы отлично понимаем, что именно здесь и придется провести предстоящую ночь, ибо идти просто некуда. И нам придется позабыть и о невыносимом холоде, и об усталости. Разве за нами едут грузовики с провиантом и боеприпасами? Или мы имеем возможность стать здесь лагерем? Или у нас не урчит в животе от голода? Разве не ждет нас утренний подъем, когда ты не в силах пошевелить и пальцем, когда глоток теплого – теплого, не горячего – чая кажется тебе раем? И это при условии, что русские не бросятся в атаку на тебя! Потому что, если бросятся, то ни о каком войсковом подвозе и мечтать нечего! Ну, можно, конечно, замахнуться на НЗ, на сухой паек, попытаться оттаять окаменевшее консервированное мясо.