Питер Хинс - Неизвестные QUEEN. Моя жизнь с величайшей рок-группой XX века

Музыканты приходили отдельно; Фред либо буквально заползал в студию, либо вбегал с грохотом. Заползая в студию, он ничего не говорил, только что-то мычал – в этом случае нужно было просто дать ему соус «Табаско» с вареными яйцами, чтобы придать сил. Если же он вбегал в студию, можно было даже спросить у него, как дела.

Иногда он даже спрашивал первым:

– Ну как, удалось потрахаться прошлой ночью?

– Да, знаешь, удалось, – улыбался в ответ я.

– И мне тоже! И мне тоже! – смеялся он.

К черту яйца, доставайте водку. Фред справится. И я тоже думал, что справлюсь.

1986 год, Мюнхен, Magic- тур. Мы вернулись в «Хилтон» – и, конечно, закатили вечеринку! Утром в день концерта я чувствовал себя ужасно. Мне уже было за тридцать (совсем чуть-чуть), и, к моему разочарованию, тело уже не желало так легко восстанавливаться, как раньше. Я уже выпил аспирин и принял горячий душ, чтобы хоть как-то проснуться, но это не помогло, так что в последней отчаянной попытке привести себя в порядок я выпил стакан «Браузен Таблеттен» – растворимого витамина С, предусмотрительно оставленного в мини-баре. Когда я дошел до фойе, мой и без того расстроенный желудок заявил, что не желает иметь дела с газированным апельсиновым зельем. Меня должно было вскоре стошнить – но где? Я спрятался в каких-то кустиках у входа, и меня вырвало прямо на гастрольную куртку. О боже мой! Когда я вернулся в холл, портье с улыбкой спросил меня:

– Вам уже лучше, герр Хине?

Больше я там не появлялся.

Кстати, если уж заговорили по поводу тошноты в Мюнхене… В 1984 году репетиции перед гастролями The Works проходили на киностудии «Арри», там мы познакомились с новым барабанным техником Роджера по прозвищу Шег Нэсти [25] Shag Nasty – что-то вроде «Злобный трахальщик». – Прим. пер. . Мы показали ему все прелести Мюнхена. «Шег» довольно неплохо выдержал ритуал посвящения, и Брайан Мэй предложил подвезти его до «Хилтона» в своем «Мерседесе». Брайан и Джобби сели впереди, «Шег» забрался на заднее сиденье, улегся там, и его вырвало.

На следующий день:

Роджер Тейлор: «Шег, ты настроил мои барабаны?»

Шег Нэсти: «О нет, Родж! Я знаю, с какой щепетильностью ты относишься к своей установке, я даже думать боюсь о том, чтобы поменять твои настройки. Я только подтянул все немного».

После гастролей его выгнали.

Чтобы развеять скуку от студийной работы, мы по вечерам выбирались на «прогулки» – сначала в «Кафе д’Аккор» в Швабинге или в «Кафе Мюнхен» на Леопольдштрассе, где нам предлагали фирменную выпивку: большую бутыль местного шнапса с засушенной гадюкой внутри. Гадюку сажали в бутыль живой, после чего закрывали пробку. Реагируя на ядовитый алкоголь, умирающая рептилия выплевывала свой яд в шнапс – очаровательно! Народное поверье утверждает, что, если выпивать по стаканчику этого пойла каждый день, доживешь до ста лет. Ну, по крайней мере, гадюку переживешь точно.

Этот ритуал служил прелюдией для похода в «Сахарную хижину», клуб, где не играли типичную дискотечную музыку. Он был уникален, и за все годы, что мы провели в Мюнхене, мы так и не нашли заведения лучше «Хижины». Клуб располагался на нескольких этажах старого здания с террасами на Герцогшпитальштрассе. В малозаметном алькове, в лучших клубных традициях, располагалась потайная дверь; когда вы звонили, в небольшую прорезь выглядывала пара глаз, оценивая, достойны ли вы того, чтобы вас впустили. Когда дверь открывалась, мы проходили гардероб, здоровались со швейцарами и поднимались по винтовой лестнице, украшенной маленькими лампочками, ко входу на «арену». В зале было мрачно; бар и сидячие места слегка освещались, на танцполе света, естественно, было больше. Звук – отличный и всегда очень громкий, музыка – мощная, с упором на рок. Диджей Бернд никогда не говорил. Он просто ставил альбомы и кое-какие синглы. Материал был просто отличным – в том числе малоизвестные зарубежные группы, которые нам нравились и о которых мы сразу хотели узнать больше. Queen получила немало вдохновения в «Сахарной хижине».

«Хижина» была очень «бодрым» местом – закрывалась только в четыре утра (официально). Мы все предпочитали русскую водку «Московская» в бутылке с зеленой этикеткой. Чего еще оставалось желать? ЖЕНЩИН. Мюнхен не разочаровал – в нем жили самые красивые, классные, модные, дружелюбные, сексуальные, забавные и сговорчивые девушки в мире: «Шляпа», «Боксер», «Тукан», «Бельгийская авиалиния», «Волнистый попугайчик», «Байкер», «Мусорка», «Тайна», «Ножки», «Канарейка», «Гораций», «Бриджит Бардо», «Гаргантюа», «Клык», «Дерево», «Парикмахер», «Рой Ор-бисон», «Крошка-Крошка», «Уши Микки Мауса» и «Лучшая барменша». Мы разработали сложную мужицкую систему начисления очков; самое большое достижение, за которое полагалось пять очков, – подцепить барменшу из «Сахарной хижины». Брайан недавно рассказывал о «глубоких эмоциональных проблемах», которые мы все переживали в Мюнхене. Он прав. У меня тогда не было постоянных отношений, но в Мюнхене я несколько раз был к этому близок.

Один из ребят, работавших в клубе – назову его Отто, – был высоким, стройным и крутым настолько, что из него можно было гвозди делать. Он носил обязательные в заведении кожаные штаны, шелковую рубашку с открытой шеей и золотой медальон. Классный парень с темным прошлым, который готов сделать для вас что угодно, хотя была у него неприятная привычка – дышать горячим, застоявшимся воздухом прямо вам в ухо, перекрикивая шум клуба: «Но послушай, я тебе говорю, говорю тебе!». Отто в свое время сидел в тюрьме, но никто не спрашивал, за что; никто не интересовался и происхождением шрамов на его теле, почти незаметных в тусклом клубном освещении. В «Хижине» практически не бывало проблем.

Мы часто ходили по черной лестнице к нему в кабинет, чтобы «освежиться»; предлагая нам очередное запрещенное вещество, он сообщал:

– Эта штука очень хороша, сначала принимаешь и ничего не чувствуешь, а потом постепенно так наступает приход – ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

Обычно он оказывался абсолютно прав.

Одна из главных причин, по которой Queen нравилось в «Хижине», – никто не просил у них автографов, не пялился, не показывал на них пальцем и не доставлял никаких неудобств.С ними обращались хорошо, но не как с «дополнительным развлечением» для посетителей. Фред часто приходил в «Хижину» поздно, потому что клубы для джентльменов, завсегдатаем которых он был, закрывались раньше. А когда закрывалась и «Хижина», то «семья и друзья» вместе выбирались на улицу через черный вход и встречали рассвет. Мы уезжали оттуда по улице с односторонним движением и добирались до гостиницы практически на автопилоте; впрочем, однажды зимой, когда мы ехали обратно на «Вольво» Джона, нас сильно занесло на гололеде. Я не справился с управлением тяжелой машиной, и она столкнулась с несколькими припаркованными на разных сторонах улицы автомобилями, словно на аттракционе «Автодром», а затем остановилась. Помню, Джон тогда довольно легкомысленно сказал: «Только не угробь нас, Рэтти!». К счастью, мы остались целы и невредимы и, выбравшись из машины, начали рассматривать повреждения… и тут нас чуть не переехал другой автомобиль, который занесло на том же самом месте. Этот трюк повторили еще несколько человек, в том числе Брайан и его техник Джобби на «БМВ». Мощная шведская машина Джона осталась на ходу, так что мы быстро доехали до гостиницы и собрались в номере Фреда, чтобы выпить и успокоиться. Вскоре после нас с грохотом явились Роджер и Кристал; они увидели поврежденную «Вольво» и спросили, что произошло. А потом похвастались, что тоже наехали на лед, но благодаря высокому водительскому искусству наших великих барабанных мастеров и полноприводному «Рейндж-Роверу» ситуацию удалось спасти! И, как всегда, это они еще скромничали…