Александр Мясников - Александр III

Вопреки всем советам и рекомендациям врачей Александр III продолжал заниматься делами.

В письменном заключении о болезни, представленном Александру III, медики не стали скрывать от него диагноз и тяжесть состояния. Более того, врачи прямо сообщили, что подобный недуг хотя «иногда проходит, но в высшей степени редко».

Несмотря на предупреждения врачей, император продолжал усиленно работать, часто даже по ночам. Мало того, 7 августа 1894 года отправился на маневры в Красносельский лагерь. И там проскакал галопом двенадцать верст. Подобная удаль при состоянии его почек была просто недопустима.

Вскоре по настоянию врачей супруги отправились в Беловежскую пушу — одно из мест, которое император очень хотел посетить. Еще в 1886 году Александр III выразил желание, чтобы Беловежская пуща и примыкающая к ней Свислочская дача были переданы в состав удельных имений, то есть личных владений царской семьи. Лишь спустя два года, 1 октября 1888 года, был завершен обмен пущи на царские имения в Орловской и Симбирской губерниях. Представление Александра III о будущем своего нового владения красноречиво выражено им в резолюции на проекте лесных разработок: «Пуща должна быть пущей».

Там было строжайше запрещено рубить деревья, подлесок был непроходимым, а передвигаться можно было по специально проделанным лесниками длинным прямым просекам. Ветер не проникал в гущу леса, и все деревья росли совершенно прямо, как свечи.

Для проживания царской семьи и гостей в центре нового владения, у селения Беловеж, был построен охотничий дворец. Изначально Александр III попросил архитектора графа Николая де Рошфора отказаться от помпезности в отделке, чтобы она «не была пышна; чтобы там не было золота, серебра, бронзы и шелка». Рошфор выполнил волю государя. Получив разрешение вырубить в пуще сто десять деревьев разных пород, в том числе дуба, ясеня, клена, липы, ольхи, березы, осины, архитектор отобрал древесину с особой красотой слоя. И той древесиной отделал весь интерьер дворца. В итоге получился очень «красивый и уютный дом».

По приезде хозяева и гости знакомились с постройкой, обходили все комнаты, и у каждого, по словам цесаревича Николая, вырывались «лишь восклицания восторга и удивления».

Несмотря на запрет врачей, государь, любивший природу, в первые четыре дня пребывания в Беловежской пуще пытался даже принимать участие в охоте, правда, ружья в руках не держал и не стрелял. Он просто стремился на свежий воздух, хотел восстановить силы, надеялся на скорое выздоровление. Однако эти выезды в лес в сырую погоду не давали ожидаемого результата, состояние государя опять ухудшилось.

Настроение улучшилось после того, как в гости к родителям из Абастумани 23 августа приехал Георгий Александрович. Но радость встречи омрачилась тем, что у сына вскоре случилось кровохарканье.

В Беловеже государь и государыня пробыли около двух недель. Здесь Александр III встречал свои последние именины — 30 августа, день памяти святого Александра Невского. Богослужения проходили в походной церкви, поставленной напротив дворца. После литургии во дворце состоялся торжественный завтрак.

Так как погода в Беловеже в основном стояла холодная и дождливая, было решено переехать в Спалу. 3 сентября царская семья покинула Беловежскую пущу.

Как подчеркивали близкие государя, несмотря на нездоровье, Александр Александрович относился к врачам и своему самочувствию легкомысленно. Великий князь Константин Константинович писал:

«В Спале он не желал их даже принимать каждый день, и нельзя было даже думать о том, чтобы заставить его на время лежать в постели.

Осложняющим явлением было и продолжительное нарушение питания. Бывали дни, что Его величество довольствовался двумя устрицами в день и таким же отсутствием правильного сна».

Сам государь писал своей дочери Ксении 8 сентября из Спалы:

«С тех пор, что приехали сюда, чувствую себя немного лучше и бодрее, но сна никакого, и это меня мучает и утомляет ужасно до отчаяния…

Сегодня катались с Мамá и Беби (великой княгиней Ольгой Александровной. — А. М.)… Мамá и Беби набрали много грибов, а я больше сидел в экипаже, так как очень слаб сегодня и ходить мне трудно.

К сожалению, я не обедаю и не завтракаю со всеми, а один у себя, так как сижу на строгой диете и ничего мясного, даже рыбы, не позволяют, а вдобавок у меня такой ужасный вкус, что мне все противно, что я ем или пью… Твой старый и пока никуда негодный Папá».

В Спалу из Германии был вызван известный немецкий врач, клиницист-терапевт Эрнст Лейден. 15 сентября 1894 года цесаревич записал в дневнике:

«Мамá объявила Папá о приезде Лейдена и просила ему позволить сделать осмотр, на что Папá сначала не согласился, но под конец он сдал убедительным доводам дяди Владимира…

Лейден нашел у Папá воспаление почек в том состоянии, в котором их увидел Захарьин, но, кроме того, и нервное расстройство — переутомление от громадной и неустанной умственной работы. Слава Богу, что Папá подчинился всем его требованиям и намерен слушаться его советов!»

18 сентября 1894 года в газетах появилось краткое официальное известие:

«Здоровье Его величества со времени перенесенной Им в прошлом январе тяжелой инфлюэнцы не поправилось совершенно, летом же обнаружилась болезнь почек (нефрит), требующая для более успешного лечения в холодное время года пребывания Его величества в теплом климате».

По совету профессоров Захарьина и Лейдена государь выехал из Спады в Крым. 21 сентября 1894 года царская семья переехала в Ливадийский дворец под Ялтой.

Но надежды на крымский воздух не оправдывались. Причем как у самого императора, так и у его сына Георгия. У Георгия несколько раз отмечалось повышение температуры. В этот период медики диагностировали у него «вторую стадию неизлечимого туберкулеза».

Несмотря на то что силы императора с каждым днем угасали, он продолжал заниматься государственными делами, из коих последними были письменные доклады по дальневосточным делам, а именно по Корее.

27 сентября Николай писал принцессе Алисе: «Состояние отца не лучше; если ночь проводит хорошо, то чувствует себя гораздо веселее и бодрее, но если не спит, то на следующий день он совсем другой человек. Конечно, такие перемены не могут произойти быстро, но я так надеюсь, что тепло и укрепляющий морской воздух хоть сколько-нибудь помогут дорогому Папá».

Первые дни октября не принесли ожидаемого улучшения. Император слабел день ото дня. Постоянная сонливость и общее утомление одолевали его целыми днями, а ночи были бессонные. Состояние его ухудшалось.

3 и 4 октября государь уже не мог выходить из дворца. Доктора констатировали резкое ухудшение работы сердца, увеличилась слабость.