Шерил Стрэйд - Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя [litres]

– Ага, понимаю, – проговорил он. – Значит, вы – феминистка.

– Да, – подтвердила я. Было так приятно хоть с чем-нибудь согласиться!

– Мой любимый тип женщин, – сказал он и сделал пометку в своем блокноте.

– Но все это не имеет никакого значения! – воскликнула я. – Потому что я – не хобо. Это совершенно законно, понимаете? То, что я делаю. Я же не единственная иду по МТХ. Люди это делают . Вы когда-нибудь слышали об Аппалачском маршруте? Вот и это то же самое. Только на западе – я стояла и смотрела, как он царапает что-то в блокноте – возможно, то, что я ему говорила.

– Я хотел бы сфотографировать вас, – сказал Джимми Картер. Он просунулся в окошко машины и вытащил из салона фотоаппарат. – Кстати, у вас клевая футболка. Я люблю Боба Марли. И ваш браслет мне тоже нравится. Знаете, многие хобо – бывшие ветераны Вьетнама.

Я бросила взгляд на имя Уильяма Дж. Крокета на моем запястье.

– Улыбнитесь, – попросил он и сделал снимок. Сказал, чтобы я поискала его статью обо мне в осеннем номере журнала Hobo Times , как будто я была его регулярной читательницей. – Выдержки из этих статей печатаются в журнале «Харперс», – добавил он.

– «Харперс»? – спросила я, словно громом пораженная.

– Да, это такой журнал, который…

– Я знаю, что такое «Харперс», – резко оборвала его я. – И я не хочу оказаться на страницах «Харперс». Точнее, я очень хотела бы оказаться в «Харперс», но только не потому , что я хобо.

– Так вы же вроде говорили, что вы не хобо, – заметил он и отвернулся, чтобы открыть багажник своей машины.

– Ну, я действительно не хобо, так что это было бы очень глупо – появиться в таком виде в «Харперс», и это означает, что вам, вероятно, вообще не следовало бы писать эту статью, потому что…

– Стандартная упаковка гуманитарной помощи для хобо, – перебил он меня, повернувшись и протягивая банку холодного «Будвайзера» и пластиковый пакет, который оттягивал вниз вес продуктов, лежавших внутри.

– Но я же не хобо, – слабо запротестовала я в последний раз, уже с меньшим пылом, чем прежде, боясь, что он наконец поверит мне и уберет свой пакет с гуманитарной помощью.

– Спасибо за интервью, – проговорил он и захлопнул крышку багажника. – Безопасного вам пути.

– Да, спасибо, вам тоже, – ответила я.

– Полагаю, у вас есть оружие. По крайней мере, надеюсь , что это так.

Я пожала плечами, не желая ни признаваться в том, что его у меня нет, ни подтверждать его догадку.

– Я понимаю, что вы уже прошли довольно большое расстояние к югу отсюда, но теперь направляетесь на север, а это значит, что вскоре вы войдете в страну бигфутов [31].

– Бигфутов?

– Ну да. Ну, знаете, эти – сасквочи? Я вас не обманываю. Отсюда до самой границы и дальше, в Орегоне, вы вступаете на территорию, где зафиксировано наибольшее в мире количество сообщений о встречах с бигфутами. – Он повернулся к деревьям и уставился на них, словно снежный человек мог вывалиться оттуда и наброситься на нас. – Многие люди в них верят. Многие хобо – хобо, которые странствуют здесь. Люди, которые знают. Я постоянно слышу в этих краях истории о бигфутах.

– Ну, думаю, со мной все будет в порядке. По крайней мере, пока все было в порядке, – пробормотала я и рассмеялась, хотя желудок мой проделал небольшое сальто. В те недели, когда я готовилась выйти на МТХ, когда решила ничего не бояться, я думала о медведях, змеях, горных львах и незнакомых людях, которых буду встречать по дороге. У меня и мысли не возникало о волосатых гуманоидных двуногих тварях.

– Но, вероятно, с вами действительно все в порядке. А мне не следовало беспокоиться. Велика вероятность, что они не станут вас трогать. Особенно – если у вас есть пистолет.

– Точно, – кивнула я.

– Удачи вам в походе, – сказал он, залезая в машину.

– Удачи и вам… в поиске хобо, – ответила я и помахала ему вслед.

Я некоторое время постояла на дороге, даже не пытаясь остановить проезжавшие мимо машины. Я чувствовала себя более одинокой, чем любой живой человек на всем белом свете. Солнце палило как оглашенное, даже сквозь панаму. Я гадала, где сейчас Стейси и Трина. Мужчина, который подобрал их на дороге, собирался отвезти их только на 20 километров к востоку, к пересечению со следующим шоссе. Там нам надо было поймать еще одну попутку, которая отвезла бы нас на север, а потом снова повернула на запад, к Олд-Стейшен, где нам предстояло вновь выйти на МТХ. Мы договорились встретиться у этого перекрестка. Я отстраненно пожалела о том, что уговорила их оставить меня, когда рядом остановилась та машина. Машинально вытянула руку с поднятым большим пальцем в сторону очередной машины, и только когда она проехала мимо, до меня дошло, что я не так уж хорошо выгляжу с зажатой в руке банкой пива. Я прижала ее холодный алюминиевый бочок к горячему лбу – и внезапно ощутила острое желание выпить. А почему бы и нет? Пиво только зря нагреется, если я положу его в рюкзак.

Я взгромоздила Монстра на спину, спустилась сквозь высокую траву в кювет, поднялась на другой его стороне и вошла в лес, который теперь казался мне чем-то вроде дома. Миром, который стал моим после того, как мир дорог, городов и машин перестал мне принадлежать. Я шла, пока не набрела на хорошее местечко в тени дерева. Там я уселась на землю и вскрыла банку. Я не люблю пиво – на самом деле эта банка «Будвайзера» была единственной полной банкой пива, которую я выпила за свою жизнь.

Но его вкус показался мне приятным, таким, каким он, наверное, кажется людям, которые его любят: холодным, острым, резким и «правильным».

Попивая пиво, я исследовала содержимое пластикового пакета, который подарил мне Джимми. Я вытряхнула из него все, что в нем было, и разложила перед собой на земле: упаковку мятной жвачки; три влажные салфетки в индивидуальных упаковках; бумажный пакетик, в котором лежали две таблетки аспирина; шесть ирисок в прозрачной золотистой обертке; книжечку спичек; тонкую сырокопченую колбаску, запечатанную в своем собственном пластиковом вакуумном мире; одну-единственную сигарету в прозрачном цилиндрике «под стекло»; одноразовую бритву и широкую, почти плоскую банку запеченной фасоли.

В те недели, когда я готовилась выйти на МТХ, я думала о медведях, змеях, горных львах и незнакомых людях, которых буду встречать по дороге. У меня и мысли не возникало о волосатых гуманоидных двуногих тварях.

Я начала с колбаски, запивая ее остатками пива. Потом настала очередь ирисок, всех шести, я съела их одну за другой. А потом – все еще голодная, всегда голодная – я обратила свое внимание на банку с запеченной фасолью. Вскрыла ее с помощью крошечного приспособления, входившего в комплект моего швейцарского армейского ножа, и, будучи слишком разморенной, чтобы рыться в рюкзаке в поисках ложки, стала вылавливать фасолинки ножом и поедать – как хобо – прямо с ножа.