Капитолина Новоселова - Звезда Альтаир

— Ха! — засмеялся Вяткин. — Меня вам здесь не провести! Это вы нашли на Афрасиабе. Здесь может быть лишь вот такая посуда, украшенная по белому ангобу черными точками и линиями рисунка, с черепком тонкой структуры. Посуда XI века. Ден унзере мьюзеум зинд филь диезес посуден, — решился он, наконец, на свой немецкий язык.

Экскурсия продолжала свою прогулку по пустым холмам.

— Вот здесь, — объяснял Вяткин, — мы в прошлом году нашли захоронение арабского воина. На нем была добротная кольчуга, набранная из мелких колец, шлем, налокотники и наколенники, украшенные отличной насечкой, с надписями из корана. Чудесный щит, меч и копье украсили нашу экспозицию, а броня, надетая на коня, у нас за недостатком места до сих пор даже не выставлена.

— Самарканду обязательно нужен свой хороший музей, — изрек Помпелли и что-то записал себе в книжечку. А мистер Киддер добросовестно перевел. Вяткин поклонился.

— Но это все совершенно не то, что нас может интересовать в нашей поездке. Я вообще начинаю думать, что молодой человек нас дурачит, подозревая наши истинные намерения, — ворчал Помпелли, — мне кажется, что он даже подробно осведомлен обо всем. Он отвлекает нас, делает все возможное, чтобы сорвать наши планы.

— Он говорит, что вы знаете, зачем они приехали, и морочите им голову, — перевел Наали на узбекский и показал Вяткину рукою в сторону экипажей.

Мальчишки и кучера уже развели огонь и кипятили чай. На разостланной кошме стояли хурджуны с провизией, самовар, посуда.

— Хоп, — передразнил Наали Нортон, — хоп, тамаша, яхши. — Все засмеялись. Вяткин смеялся громче всех, он был доволен.

— Однако, господа, — обратился он к гостям, — пора и позавтракать. — И он повел всех к привалу, где на белой скатерти горки лепешек соседствовали с целым тазом салата из лука, огурцов и помидоров, на ляганах благоухали нарезанные дыни, в чайниках ждал зеленый чай. Виноград, поздние белые персики. Отдельно подали варенную в початках кукурузу, целые крупные помидоры и лук, вилок сырой капусты, отмытые пучки красной сырой моркови, в бутылках — хлопковое масло. Рафаэль Помпелли и его сын были вегетарианцами, оба страдали волчьим аппетитом и никак не могли насытиться. Они целыми днями, не переставая, грызли морковь, репу, огурцы, чмокали, высасывая сок из помидоров, заедали их луком. Зато мистер Киддер являл собою образец благовоспитанности и изящества: за завтраком он ограничивался чашкой овсянки, а ужинал одной-единственной тартинкой с вареньем. Обед же его состоял из крылышка цыпленка и кусочка белого хлеба. Днем он почти не ел, зелени в рот не брал.

Наали с друзьями сидели в стороне и ели какую-то особенную дыню, купленную по дороге. Она была бледно-зеленого цвета внутри, темно-коричневой с белой плетенкою сверху и пахла розами и фисташками.

— Что за харч? — спросил Вяткин. — Где такую прелесть взяли?

— В Арабхане купили, — ответил Наали, отрезал ломоть и дал попробовать американцам. Все решили, что на обратном пути непременно купят такие дыни, чтобы увезти с собою семена.

— Здесь живут арабы, — объяснил Вяткин, — со времен завоевания. Долгое время местное население относилось к ним враждебно, поэтому селения арабов — арабханы находятся в сравнительной изоляции; замкнутость сберегла им язык, культуру, вот и бахчевые культуры у них какие-то свои. Своя селекция.

— На обратном пути посмотрим, как они живут, — пообещал хранитель музея в Риме. Но провидение было немилостиво к жителю Вечного города.

Пока наши «археологи» баловались чаем, дынями и горячими лепешками, пока они глодали крылышко цыпленка и грызли сырую морковку, на холме, как в древние времена, возникла фигура всадника-джигита. Конь и всадник силуэтом рисовались на фоне синего неба. Приставив руку козырьком к глазам, всадник, наконец, увидел экскурсантов и поскакал к ним. На ходу он спрыгнул с седла и ловко подал Вяткину пакет.

Василий Лаврентьевич пригласил джигита к дастархану, взял со скатерти нож и вскрыл пакет. В нем оказалось письмо, адресованное начальнику американской экспедиции Рафаэлю Помпелли.

Вяткин вынул надписанный по-английски желтый пакет и передал его по адресу. Старик кивком головы поблагодарил его и взволнованно распечатал конверт.

Судя по его брезгливому выражению, он получил не очень-то приятное известие. Профессор Помпелли так жадно вдохнул воздух, что поперхнулся непрожеванным огурцом. Все стали колотить его по спине, помогая откашляться, письмо выпало у него из рук, Вяткин поднял его и прочел подпись: «Хатинотон».

Все заволновались и немедленно решили возвращаться в город. «Археологам» в буквальном смысле слова кусок становился поперек горла. Они тихонько переговаривались между собою, сетуя, что пришел конец их вольной и приятной жизни, веселым прогулкам на хлебах у тароватого самаркандского губернатора.

На следующий же день американская экспедиция приступила к выполнению своих программных работ.

В конце прошлого столетия среди географических кругов получила распространение теория усыхания Средней Азии. Приверженцами этой теории оказались и некоторые русские специалисты. Но были и ее противники. Известный русский статистик Чайковский считал, что при наличествующих водных ресурсах Туркестана могут быть возобновлены все древние системы орошения, пустыни и долины рек могут стать вновь плодородными. Важно только изыскать средства и приложить руки. Он пророчил Туркестану судьбу главного поставщика хлопка на мировой рынок и предрекал ему монопольное владение рынками Дальнего, а также Ближнего Востока по экспорту волокна, тканей и масел.

Уже и теперь, когда хлопководство Туркестана находилось в зачаточном состоянии, цены на американский хлопок катастрофически падали; импорт хлопка в Россию и сопредельные страны сократился. По мере того, как развивалось и улучшалось производство хлопка в Средней Азии, положение американского хозяйства, занятого хлопководством, становилось все более и более острым. В южных штатах производство подпадало под угрозу банкротства.

Развитие хлопководства в Туркестанском крае зависело от воды. Велись ирригационные работы по орошению Голодной степи, пустынных земель в районе Мургаба. Мечталось о постройке плотины в верховьях Зеравшана. Возобновлением канала Иски-Тартар обводнили бы земли в районе Джизака и в пойме Санзара. И как далекая цель — возобновление русла Узбоя, воду для которого предположено взять из озера Иссык-Куль через реку Чу и Сарыккамышскую котловину. Это, по мнению Чайковского, решало проблему поворота Амударьи в Каспийское море. А стало быть, и орошения всей необъятной площади Каракумов.

Члены американской экспедиции Хатинотон и Дэвис были хорошо знакомы с этими разрекламированными русскими проектами. Специалисты-разведчики были и специалистами в области географии (Эльсворт Хатинотон) и инженер-ирригаторами (член Аппалачского клуба Вильямс Дэвис). Они-то и пожаловали в качестве археологов в Среднюю Азию. Вскоре после их прибытия к месту исследований журнал «Аппалачиа» и «Географический американский журнал» поместили их обстоятельные статьи с описанием геологического возраста озера Иссык-Куль с обширными экскурсами в гидрогеологию района. Затем Хатинотон и Дэвис помчались в Синьцзян, где навестили главного консула России в Кашгаре г-на Лаврова. Лавров быстро смекнул, что интересы этих «археологов» накрепко привязаны к вопросам хлопководства и хлопковой торговли Кашгара. Цены на синцьзянский хлопок, импортируемый в Россию, были вдвое ниже американских, а хлопководство энергично развивалось. Азия становилась поставщиком-конкурентом.