Джесси Финк - AC/DC: братья Янг

Эванс полетел из Лондона в Мельбурн сразу на благотворительный концерт, в котором принимали участие Джордж Янг и Гарри Ванда. В то время пилоты местных авиалиний объявили забастовку, так что бывшие музыканты The Easybeats ехали на лимузине аж из самого Сиднея.

«Я помню дословно то, что сказал мне Джордж, – говорит Эванс. – Он сказал: слушай, ну всякое бывает, я бы хотел, чтоб всё произошло по-другому, но так не произошло ».

Это оказалась интересная встреча ещё и по другой причине – она произошла вскоре после фестиваля в Рединге 1976 года, где Джордж устроил Эвансу разнос за слабую игру.

«Я обожаю Джорджа, – говорит он. – <���То, что произошло в Рединге> я расценил как медаль на грудь. Он наехал на меня так же, как на своих братьев. Так что я не так уж переживал. В Мельбурне Джордж сказал на самом деле, тебе надо начать играть на басу для Стиви Райта. Тогда Стиви ещё находился в здании , но уже начал пропускать концерты <���из-за наркотиков>. Джордж хотел, чтобы я прям туда отправился. А вскоре меня пригласили в Rose Tattoo».

Затем уже в Alberts Эванс пересёкся с Джорджем в Студии-2, когда записывался с Finch (они же Contraband). Он пришёл на сессии и обнаружил, что ночью кто-то перенастраивал его бас. Его инструмент брал Джордж.

По его мнению, Джордж имеет отношение к его увольнению?

«Я думаю, что напрямую он в этом не участвовал, – говорит Марк после примерно шестисекундной паузы. – Но я тут гадаю. Не думаю, что он в это как-то влезал бы».

Вообще Эванс говорит, что до сих пор в прекрасных отношениях с Джорджем, а в последнюю встречу они «отлично поговорили, вообще прекрасно общаемся до сих пор».

В автобиографии Dirty Deeds есть фотография Эванса с Тедом Албертом, Брайаном Джонсоном, Малколмом Янгом и Филом Раддом – они смотрят на платиновый диск за кулисами сиднейского Showgrounds в феврале 1981-го. Почти четыре года спустя после увольнения; раны не зажили ещё. Боль и грусть. Что он чувствовал?

«Я в то время чувствовал себя отлично, – говорит он. – Та ночка была забавной, потому что тогда на самом деле я впервые увидел со стороны, как группа играет. Ну если не вспоминать Station Hotel <���Мельбурн, 1975>, когда их было четверо, и я к ним присоединился. Вообще это было странно. Концерт два раза переносили из-за дождя, так что мороки оказалось многовато. И это был первый концерт группы в Сиднее без Бона, так что вечер обещал быть болезненным. Но вот отношения наши – да это видно по выражению Малколма и тому, как Фил смотрит на меня, и Брайан – мы все там были счастливы. Мы были очень близки до того момента».

До того момента.

Вскоре Эванс подал в суд на Alberts и AC/DC за невыплату авторских с альбома. Дело длилось четыре года и в конце концов было улажено во внесудебном порядке. По условиям соглашения он не имеет права говорить о деталях, но он всё же сообщает, что дело «заняло много времени и хорошо, что всё разрешилось».

В 2003-м, в том году, когда Эванса запретили вводить в Зал славы рок-н-ролла, хотя изначально его пригласили на церемонию вместе с другими членами группы, Малколм Янг наехал на него в интервью журналу Classic Rock.

«Марка на самом деле выбрал для нас наш менеджер, – объяснил он Дейву Лингу. – Мы никогда не хотели, чтобы он с нами играл. Мы вообще считали, что он нормально играть не умеет. Мы все умели держаться своего, и то же умел <���басист AC/DC в 1974> Роб Бейли. А мы просто думали, что вот когда поднимемся немного и наше мнение будет уже весить больше, чем мнение менеджера, то мы пригласим хорошего басиста».

Это абсолютно позорящий комментарий, и он нуждается в опровержении. Если уж Бейли был таким способным музыкантом, то почему, как говорит Тони Курренти, почти на всех песнях High Voltage на басу играл Джордж Янг, разозлённый Бейли стоял в стороне, а вскоре его вообще уволили? А нам стоит пересмотреть старые видео AC/DC, например, «It’s A Long Way To The Top», или послушать какой-нибудь бутлег с концертным исполнением «Jailbreak», чтобы оценить, каким классным музыкантом был Эванс и как отлично он вписывался в группу – и эстетически, и музыкально.

Но хуже того то, что Малколм дёшево наехал на Дейва Эванса. Не важно, как вы относитесь к AC/DC с таким фронтменом, который сам себя называл «говнюком» – мало у кого найдётся доброе слово для этой инкарнации группы. Никто не заслуживает таких насмешливых слов, которые сказал Малколм про первого певца своей группы: «День, когда мы, блин, избавились от него, именно в этот день группа и началась».

Дейва Эванса это всё забавляет: «Ничего про это не знаю, потому что за ними не слежу. Малколм всё обижается на то, что я был популярен, особенно среди поклонниц. У него вообще не было девушки всё то время, пока мы общались. И его всегда злило то, что мы с <���барабанщиком> Колином Бёрджессом всегда окружены женщинами. Не, ну Малколм считал, что все они проститутки. Нервничал по этому поводу.

Потому он так обрадовался, что избавился от нас с Колином. Если он всё ещё злится, после всех этих лет и его успеха, то пусть люди судят о его поведении… он всегда всех ненавидел, и с годами, видимо, ничего не изменилось. Обычно люди опускают кого-то, чтобы самим возвыситься в глазах других. Обычно это знак неуверенности».

Клифф Уильямс, к своему определённому преимуществу, выглядел даже больше как Янг, чем Марк Эванс – и умел немного играть. Но замена Эванса (а также других музыкантов до него) по крайней мере разбивает один миф о Янгах. При всех их заявлениях про «никакой туфты» им, получается, важно, как группа выглядит внешне. А это есть менее явная форма туфты.

Вопрос имиджа сыграл роль в том, что его заменили?

«Думаю, что проблема заключалась не в имидже, – говорит Эванс. – Мне кажется, что замена меня на Уильямса прошла без швов. Мне люди присылали видео со словами: тут ты в Англии. Некоторые я смотрел два-три раза, и потом такой: вот блин! Единственное, чем я <���отличаюсь там от Клиффа>, это бас-гитара. В остальном есть определённое сходство».

Эванс говорит, что никогда не думал о том, лучше него его сменщик или хуже. Они подружились и обедают вместе, когда Уильямс в Сиднее. А Уильямс когда-нибудь делился с Эвансом тем, что чувствовал, заняв его место в таких обстоятельствах?

«Такая тема не поднималась. Мы об этом никогда не говорили. Вообще-то это совсем не важно. Уверен, он не думал, что это имеет какое-то значение, а я уж точно не считал, что это имеет какое-нибудь значение».

А задавал ли Эванс себе вопрос: «Секундочку. Какого хрена они меня заменили? Что есть у Клиффа, чего нет у меня?»

«Вот это интересно. Честно – не думал. – Он умолкает на минуту. – Потому что такие Ангус и Малколм, и так они делают дела. Это произошло – и всё, финал, блин. Это не сюрприз, это – шок. Как будто в семье кто-то умер. Бац – и всё, и ты такой: ну что ж, ничего не поделать. В таком случае какой смысл ворошить прошлое. Я ведь на самом деле ничего тут поделать не могу. Если б я спросил, что есть у Клиффа, чего нет у меня, то это бы родилось из мысли: как бы мне вернуться обратно или что мне сделать, чтобы изменить ситуацию? И вот из-за того, что дело было совершенно решённое, у меня прям как гора с плеч. И я такой: ну, окей, ладно».