Анатолий Карпов - Жизнь и шахматы. Моя автобиография [litres]

Что касается отношения Путина к шахматам, смею предположить, что к нашему виду спорта относится он с большим интересом и уважением. Известно, что президент предпочитает дзюдо, но тем не менее когда-то он нашел время посетить в один год два шахматных турнира: чемпионат мира и соревнования «Белой ладьи». Знающие люди говорили, что прежде президент не удостаивал своим вниманием соревнования в одной спортивной дисциплине дважды за год. Шахматистов он принимает и в Москве, и в Адлере, и у меня сложилось впечатление, что мы пользуемся особым расположением президента. И, несмотря на то что я не имею никакого представления о его шахматных умениях, могу смело утверждать, что к шахматам Владимир Владимирович относится благосклонно.

Хорошие отношения всегда связывали меня и с лидерами ближайшего соседа России – Белоруссии. В восьмидесятом году я приехал в Минск почетным гостем на чемпионат Советского Союза и познакомился с Петром Мироновичем Машеровым. Не смущаясь, сказал ему о том, что интерес к шахматам в Минске есть, а шахматного клуба нет. И Машеров на следующем же заседании Политбюро ЦК Компартии Белоруссии предложил передать только что построенное новое здание Дома писателей шахматному клубу. Писатели тогда располагались в очень приличном особняке, новый дом должен был расширить их площади, но Машеров решил, что образованные приличные люди могут повременить с расширением и поделиться с шахматистами, у которых вовсе не было помещения. Так в кратчайшие сроки в Минске открыли клуб, причем совершенно шикарный: с турнирным залом и другими важными служебными помещениями.

По поводу шахматного клуба случилась и моя первая встреча с Александром Лукашенко. Я приехал в Минск на Всемирную конференцию ЮНИСЕФ. По протоколу мое общение с президентом Белоруссии должно было происходить на общественные темы. В стране очень сильное отделение Фонда мира, мы активно сотрудничали по Чернобыльской программе, вместе проводили телемарафон, совместно работали по многим важным вопросам. Но буквально накануне приема у Лукашенко ко мне обратился один из местных шахматистов и рассказал, что у них собираются отнять шахматный клуб. К тому времени клуб уже занимал не все здание, а только его треть, и вот теперь шахматистов вознамерились выгнать окончательно. Этот человек назвал мне фамилию помощника Лукашенко, ответственного за это безобразие. И когда на следующий день я увидел, что тот самый помощник присутствует на нашей встрече с президентом, я внутренне улыбнулся. Ведь сейчас я заставлю его пережить несколько совсем не приятных мгновений.

– Александр Григорьевич, – обращаюсь к Лукашенко, когда все официальные обсуждения подошли к концу, – кроме протокольных вопросов есть еще один, требующий вашего участия. – Он кивком выражает готовность выслушать. – Вы знаете, что в свое время Петр Миронович Машеров распорядился о выделении шахматистам клуба? А теперь их выселяют. И у меня есть сведения, что в этом гнусном деле принимают личное участие люди из вашей администрации. – В упор смотрю на того самого помощника, который бледнеет и, кажется, едва удерживается от падения в обморок.

– Кто? Назовите! – немедленно требует Лукашенко.

– Высокопоставленный человек, – говорю. – Зачем обсуждать фамилии, если вы вольны все изменить? – Краем глаза замечаю, что к помощнику возвращается нормальный цвет кожи.

– Машеров, говорите?

– Машеров.

– Я его очень уважаю и считаю невозможным для себя отменять решения такого человека.

Я тепло поблагодарил Александра Григорьевича за участие и пригласил приехать вечером на встречу с шахматистами, где должны были собраться около трех тысяч человек. Президент отказался, сославшись на график, но попросил передать всем шахматистам привет и обещание, что до тех пор, пока он руководит Белоруссией, клуб останется нетронутым.

Все так и есть. Клуб ведет активную шахматную жизнь, а Минску стать столицей Всемирной шахматной олимпиады в две тысячи двадцатом году помешала пандемия.

С Лукашенко я потом встречался неоднократно по разным общественным вопросам, и если требовалось его участие в решении каких-то проблем, то помогал он всегда легко и охотно, за что я Александру Григорьевичу искренне благодарен. Он производит впечатление очень знающего человека, крепкого и достаточно жесткого руководителя. Но разве возможно, будучи мягкотелым добряком, долгие годы удерживать власть? Запад любит называть Лукашенко диктатором, но я считаю, что и Америка, и Европа могут найти в своей истории достаточное количество сильных лидеров, не желающих сдавать позиции: Гельмут Коль, Франсуа Миттеран, Маргарет Тэтчер.

Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер была знаковой фигурой в мировой истории двадцатого века. Она лично открывала мой матч с Гарри Каспаровым на первенство мира в Лондоне в восемьдесят шестом году. Так получилось, что к концертному залу отеля «Лон-Пайн» мой автомобиль и автомобиль премьер-министра подъехали одновременно. Я был поражен, что первое лицо государства свободно передвигается без машины сопровождения. Рядом с ней был только один охранник, который при всем желании вряд ли смог бы обеспечить Тэтчер абсолютную безопасность в экстренном случае. А ведь это официальное мероприятие. О присутствии премьер-министра известно заранее. Мало ли недоброжелателей, врагов, да просто фанатиков могут попытаться обратить свой гнев в ее сторону. К тому времени мировая история знала достаточно примеров печальной участи сильных руководителей (Джон Кеннеди, Индира Ганди), поэтому, на мой взгляд, Тэтчер имела полное право требовать обеспечения себе лучшей безопасности. Но, очевидно, прозвище «железная леди» было настолько оправданным, что она могла считать, будто сделана из стали не только внутри, но и снаружи. На моей памяти кроме нее так легкомысленно относился к собственной безопасности только руководитель Венгрии – Янош Кадар, – который был заядлым шахматистом, всегда, будучи в Москве, посещал турниры, как и Хуан Антонио Самаранч. В родном Будапеште с удовольствием приезжал он в гостиницу, где останавливались шахматисты, и присоединялся к игре на вылет, не гнушаясь, проиграв, отправляться в конец очереди. Приезжал он без всякого эскорта и на официальные мероприятия, ограничивался сопровождением лишь одного помощника, так же как это сделала Тэтчер.

Выглядела премьер-министр, как всегда, безупречно. Никакой небрежности или неряшливости, образ продуман до мелочей: идеальная укладка, аккуратный макияж, идеально сидящий костюм и подобранные к нему в тон аксессуары – неизменные жемчужные нитки и крупные серьги. Не знаю, почему многие укоряли ее в отсутствии женственности. Связываю это, скорее, с твердым и непреклонным характером, который часто в сознании людей не вяжется с прекрасным полом. Мне образ премьер-министра показался очень стильным, привлекательным и продуманным до мелочей, который никогда не создала бы дама, лишенная женственности.