Пьер Шеналь - Последняя буря

Легкое обледенение крыльев не мешало нам маневрировать, и приземление прошло нормально. Из предосторожности я не выключил противообледенитель винтов. Мы катились по новой широкой полосе аргентинской воздушной военно-морской базы в Рио-Гранде. Командно-диспетчерский пункт предупредил нас, что полоса и большая часть мест стоянок покрыты льдом.

Целью нашего прилета были инспекция хозяйства компании, а также встречи с геологами и директорами Аргентинской государственной нефтяной компании.

Два сине-белых грузовичка ждали нас на обочине стоянки… те же цвета, те же марки машин и те же знаки на дверцах… В любой части Америки, от Огненной Земли до Аляски, и, пожалуй, повсюду, где есть нефть, можно встретить такие грузовички.

Наши пассажиры тут же отправились по своим делам. В аэропорту остались только Алькоб и я. Добрую половину дня мы провели за осмотром и проверкой пневматической противообледенительной системы, которая защищает крылья и рули самолета от одного из самых страшных наших врагов. Враг этот напомнил о себе в последнем полете, правда, довольно робко, но для нас это было суровое предупреждение. Для борьбы с врагом мы располагали кое-каким оружием, несовершенным и ненадежным, но все же оружием, и в нужный момент оно могло пригодиться. Следить за тем, чтобы жизненно важные узлы машины содержались в наи-лучшем состоянии, было самой важной нашей задачей.

Закончив осмотр, довольные работой всех систем, мы отправились в городок Рио-Гралде, где должны были провести ночь, а утром вылететь в Рио-Гальегос.

Послеобеденное время и вечер показались нескончаемо долгими. Солнце зашло в половине шестого, делать было нечего, пойти некуда. Мы истомились, перечитывая одни и те же газеты и непрестанно поглядывая на часы в ожидании, когда можно будет поужинать и лечь спать.

Ранним утром следующего дня, за полтора часа до вылета, к гостинице подкатил бело-синий грузовичок, чтобы отвезти нас в аэропорт. За ночь температура упала градусов на пятнадцать, и все-таки руководитель нашей группы настаивал на вылете в назначенное время.

Завести двигатели в непогоду, на морозе, чрезвычайно трудно, особенно если самолет не в ангаре, а на открытой площадке, где нет под рукой вспомогательных агрегатов подогрева и запуска двигателей. При этом большого внимания и точности требует дозировка горючего, впрыскиваемого перед пуском, так как создаете значительная нагрузка на аккумуляторы. Двигатели разогреваются очень медленно и потребляют много энергии; если запуск сразу не получится, можно долго не сдвинуться с места.

Пассажирам обычно совершенно неведома наша тревога г поводу таких профессиональных тонкостей. Даже при самых неблагоприятных условиях самолет к их прибытию прогрет и готов к взлету. И лишь одному богу известно, сколько раз пришлось Алькобу проворачивать винт при почти полностью разряженных аккумуляторах!

Как обычно, я составил полетный лист IFR, [3] IFR (Instrument flight rules, англ.) — правила полетов по приборам. — Прим. пер. указав сравнительно небольшую для нас высоту, всего 6000 футов — перелет был не дальний, — и мы вылетели в Рио-Гальегос. Метеорологические условия резко изменились, что не редкость на Огненной Земле и юге Патагонии. Прекрасные дни, солнце и безмятежность, которые царили в Пунта-Аренасе и Сомбреро, казались далеким-предалеким прошлым. Небо теперь было серо-свинцовое, затянутое темными облаками.

Сразу после взлета полет стал «слепым» — вне всякой видимости земли. К счастью, облачность не распространялась на большую высоту, а, как пышная перина, укрывала землю толстым слоем примерно 5000 футов. На высоте 6000 футов мы оказались между двумя слоями облаков, земля, разумеется, не просматривалась, но у нас оставалась возможность, выискивая в облачности окна, ориентироваться визуально.

Мы могли вести самолет спокойно, не опасаясь обледенения крыльев, винтов и воздухозаборников двигателей, что было, конечно, немаловажно. К тому же полет должен был продолжаться немного менее часа. Бензина было предостаточно. И, наконец, аэропорт назначения имел мощное радиотехническое оборудование — два радиомаяка, две маркерные радиостанции — VOR и ILS. [4] VOR (Visual Omni Range, англ.) — всенаправленный ультракоротковолновый радиомаяк; ILS (Instrument landing system, англ.) — система посадки по приборам, курсоглиссадная система посадки по приборам. Для нас, привыкших к гораздо менее приспособленным аэродромам, это было роскошью. Посадка не должна была быть сложной, даже при самых неблагоприятных метеорологических условиях.

Минут через 30 мы вошли в зону, контролируемую из Рио-Гальегоса, радиусом 50 морских миль. Нам приказали по радио снизиться до высоты 5000 футов и держаться на ней до момента пролета над основным радиомаяком. Это было сделано, по-видимому, в связи с тем, что в эту же зону с севера вошел «Боинг-737» и начинал заход на посадку по приборам.

Именно с этого момента, примерно за 10 минут до подхода к основному радиомаяку, крылья самолета, лобовое стекло и винты начали покрываться светлым, почти прозрачным льдом, по виду очень твердым. Он цепко нарастал, толщина его увеличивалась.

Два пятна на лобовом стекле, свободных от льда, неумолимо уменьшались в диаметре. Струи теплого воздуха растапливали два небольших глазка, через которые мы едва различали впереди антенну, протянутую к носу самолета. И все это время мы, Алькоб и я, дышали горячим воздухом, от которого негде было укрыться.

Спустя несколько секунд я услышал голос командира «Боинга». Он сообщал по радио, что находится на высоте 3000 футов и видит земные ориентиры. Это заявление нашего коллеги мгновенно сняло то внутреннее напряжение, в котором пребывали и Алькоб и я. В самом деле, при потолке [5] Потолок — здесь и всюду далее — высота нижней кромки облаков. — Прим. пер. 3000 футов метеорологические условия редко доставляют особые хлопоты.

Но меня удивило, что пилот «Боинга» запросил разрешение продолжать заход по приборам, а затем в условиях визуальной видимости сделать круг для приземления на полосу, азимутальное направление которой 70°.

Для тех, кто незнаком с авиационной терминологией, поясню, что система электронной посадки (ILS), которой оснащены почти все большие аэродромы, состоит из двух передатчиков, они непрерывно задают идеальную траекторию посадки относительно центра взлетнопосадочной полосы. Летчик на борту самолета получает информацию об этом по специальному прибору, одна из стрелок которого показывает положение машины относительно оси полосы, а другая — относительно идеальной траектории снижения. Расположение ILS в Рио-Тальегосе не имело ничего общего с логикой и не позволяло рационально использовать ее преимущества. Например, в плохую погоду, хотя ILS и выводила на ось полосы, приземлиться сразу было нельзя, так как по выходе из траектории, заданной электронной системой посадки, самолет попадал под воздействие сильного попутного ветра, при котором посадка невозможна. В этот день дело обстояло именно так, скорость ветра была около 50 узлов. [6] Около 93 километров в час (1 узел — морская миля в час — 1852 метра в час). — Прим. пер.