Александр Василевский - Дело всей жизни

Заметный след оставили в моем политическом воспитании события, начавшиеся в Костроме весною 1914 года. Рабочие прядильной фабрики «Большой Кинешемской мануфактуры» потребовали тогда повысить заработную плату, отменить штрафы, уволить некоторых мастеров, ввести 8-часовой рабочий день, прекратить преследования за читку прогрессивных газет. Фабриканты отказались удовлетворить эти требования, и прядильщики объявили стачку. Вслед за ними поднялись рабочие других фабрик. В июне бастовали рабочие всех фабрик Вичуги, Родников и Середы, Немалую роль в организации рабочих сыграл тогда депутат IV Государственной думы от Костромской губернии большевик Н. Р. Шагов, уроженец деревни Клинцово. Он выступал на фабриках, призывал бастовавших действовать решительнее и смелее. 26 июня забастовка перекинулась в Кострому. Картина закрытых фабричных ворот, возбужденных народных толп навсегда осталась в моей памяти… Забастовка приняла еще больший размах с началом первой мировой войны. В результате массовой забастовки рабочие победили — фабриканты вынуждены были удовлетворить их требования.

Военное училище.— Юнкерский распорядок.— О чем думал молодой прапорщик.— В запасном батальоне.

В июле — августе 1914 года перед последним классом семинарии я проводил каникулы, как и прежде, у себя дома, работая вместе с другими членами нашей семьи в поле и огороде. Там-то 20 июля (по старому календарю) я узнал о начавшейся накануне мировой войне. Хотя эта война подготавливалась империалистическими государствами длительное время, делалось это в глубокой тайне от народа. Во всяком случае, объявление войны явилось для нас полной неожиданностью. И уж, конечно, никто не предполагал, что она затянется надолго. Как стало известно впоследствии, даже русский Генеральный штаб, разрабатывая оперативно-стратегический план, рассчитывал закончить войну за 4—5 месяцев, и поэтому все запасы предметов снаряжения и боевого имущества для армии готовились именно на этот срок. Этим отчасти и объяснялась полная неподготовленность страны к производству всего необходимого в нужных для войны размерах. Сложное переплетение интересов империалистических держав и противоречий между ними, вовлечение в борьбу за передел мира все новых участников придало войне не только мировой, но и длительный характер.

Война опрокинула все мои прежние планы и направила мою жизнь совсем не по тому пути, который намечался ранее. Я мечтал, окончив семинарию, поработать года три учителем в какой-нибудь сельской школе и, скопив небольшую сумму денег, поступить затем либо в агрономическое учебное заведение, либо в Московский межевой институт. Но теперь, после объявления войны, меня обуревали патриотические чувства. Лозунги о защите отечества захватили меня. Поэтому я, неожиданно для себя и для родных, стал военным. Вернувшись в Кострому, мы с несколькими одноклассниками попросили разрешения держать выпускные экзамены экстерном, чтобы затем отправиться в армию.

Наша просьба была удовлетворена, и в январе 1915 года нас направили в распоряжение костромского воинского начальника, а в феврале мы были уже в Москве, в Алексеевском военном училище.

Алексеевское военное училище располагалось в Лефортове, сразу же за речкой Яузой, как только перейдешь Дворцовый мост, в так называемых «Красных казармах». В 20-х годах здесь была уже пехотная школа имени народовольца М. Ю. Ашенбреннера; позднее на базе этой школы было создано Тамбовское пехотное училище. В 1945 году ему было присвоено имя маршала Б. М. Шапошникова.

Решение стать офицером было принято мною не ради того, чтобы сделать карьеру военного. Я по-прежнему лелеял мечту быть агрономом и трудиться после войны в каком-нибудь углу бескрайних российских просторов. Я тогда и не предполагал, что все повернется иначе: и Россия будет уже не та, и я стану совсем другим…

В России было более десяти военных училищ. Первым «по чину» считалось Павловское, вторым — Александровское, третьим — Алексеевское. Созданное в 1864 году Алексеевское училище именовалось ранее Московским пехотным юнкерским, а с 1906 года по велению Николая II ему дали название Алексеевского в честь родившегося наследника престола. Оно заметно отличалось от первых двух, которые комплектовались выходцами из дворян или по меньшей мере детьми из богатых семей. В Алексеевское училище набирали преимущественно детей разночинцев. Иной была судьба и его выпускников. Обычно их ожидала «военная лямка» в провинциальном захолустье. Но это не мешало «алексеевцам» гордиться своим военно-учебным заведением. Выпускники имели свой особый значок. 22 октября отмечали день основания училища. Я в праздновании ни разу не участвовал, ибо пробыл там всего четыре месяца.

Начальником училища был генерал Н. А. Хамин, обладавший правами полкового командира. Его помощником по строевой части являлся полковник А. М. Попов — человек крутого нрава.

Он был убежден, что строгого порядка можно добиться только путем дисциплинарных взысканий. Встречая выпускников, замиравших перед ним «во фронт», он обязательно спрашивал, стояли ли они под ружьем. И если слышал в ответ «нет», тут же отправлял юнкеров под ружье с полной выкладкой, говоря при этом: «Как же вы будете наказывать других, не испытав этого сами?»

Во время моего пребывания в училище имелось пять рот, каждая состояла из двух полурот — старших юнкеров и младших. Роты и полуроты комплектовались строго по ранжиру. Я, имея рост 178 сантиметров, в первую роту не попал и был зачислен в 5-ю роту со смешанным ранжиром. Роты были сведены в батальон, которым командовал названный выше полковник Попов.

Командиром нашей роты был капитан Г. Р. Ткачук. Он к тому времени уже побывал на войне, получил ранение и носил Георгиевский крест 3-й степени.

Обучали нас, почти не учитывая требований шедшей войны, по устаревшим программам. Нас не знакомили даже с военными действиями в условиях полевых заграждений, с новыми типами тяжелой артиллерии, с различными заграничными системами ручных гранат (кроме русской жестяной «бутылочки») и элементарными основами применения на войне автомобилей и авиации. Почти не знакомили и с принципами взаимодействия родов войск. Не только классные, но и полевые занятия носили больше теоретический, чем практический характер. Зато много внимания уделялось строевой муштре.

После русско-японской войны иностранцы говорили, что «русские умеют умирать, да только… бестолково». От кого же зависело, чтобы в мировой войне русская армия снискала себе репутацию не только храброй и выносливой, но и умеющей хорошо вести боевые действия? Конечно, прежде всего от правящих кругов. Многое зависело и от командных кадров. В этом легко было убедиться на примере нашего училища. Нежелание его начальства считаться с требованиями времени отражалось прежде всего на подготовке выпускников. Им пришлось постигать многое на фронте, в боевой обстановке, расплачиваясь порой жизнью за легкомыслие и косность их учителей. Правда, в нашей роте полевое обучение, благодаря капитану Ткачуку, побывавшему на фронте, было поставлено значительно лучше, чем в других. Пособия, которыми мы пользовались, устарели. Но и в царской армии были люди, которые понимали необходимость перемен в учебном процессе. Одним из них являлся генерал-лейтенант В. И. Малинко. В 1915 году появилось его «Пособие для подготовки на чин прапорщика пехоты, кавалерии и артиллерии». В нем довольно умело были скомпонованы важнейшие сведения из курсов военной администрации, тактики, артиллерии, стрелкового дела, военно-инженерного дела и топографии. Но пособие вышло в свет уже после того, как я окончил училище.