Геннадий Левицкий - Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы

С оружием в войске Дария было довольно неважно: «его собирали с большим трудом». Чтобы увеличить конницу, пехотинцам роздали табуны необъезженных коней. Что стоили эти новорожденные всадники против фессалийцев Александра, которые учились одновременно ходить и скакать на лошади?

— Пусть они только посмотрят на неустройство персидского войска: у одних нет ничего, кроме дротика, другие мечут камни из пращей, лишь у немногих есть полное вооружение, — обращается Александр к македонянам накануне битвы.

Неудивительно, что Дарий вновь предлагает мир Александру на условиях более чем приемлемых. Александру предлагались необъятные территории, но македонян больше прельстил выкуп за царственных пленниц — размер его мог обеспечить безбедную жизнь всем воинам до глубокой старости.

Александр Мень приходит к такому выводу:

Какими смехотворными… должны были казаться сыну Филиппа все мирные предложения Дария! Он не собирался останавливаться до тех пор, пока не станет владыкой всех народов; он целиком сжился с идеей империи , уже давно зародившейся на Востоке, стал продолжателем Саргона, Навуходоносора и Кира.

Впрочем, все только мечтали о персидских деньгах, не смея высказать свои вожделения вслух, — нрав Александра становился все круче, все меньше он терпел мнение, отличное от собственного. Только когда царь позволил на совете высказаться, Парменион выразил всеобщее мнение. О растущей оппозиции Александру и его фатальном упрямстве рассказывает Курций Руф.

Он уже и раньше советовал отпустить за выкуп пленников из Дамаска; можно выручить большие деньги за тех пленников, которые из-за своей многочисленности требуют для охраны много рук храбрых воинов. Он и на этот раз очень советует царю обменять одну старуху и двух девушек — обузу в пути и боевых действиях — на 30 тысяч талантов золота. Богатым царством можно овладеть при помощи договоров, а не войны, да и никто никогда не обладал на протяжении от Истра до Евфрата столь обширными и отдаленными землями. Лучше ему заботиться о Македонии, чем зариться на Бактрию и индов. Речь его (Пармениона) была неприятна царю. Итак, чтобы положить конец обсуждению, он сказал:

— И я бы предпочел деньги славе, если бы был Парменионом. Но я Александр, я не беспокоюсь о недостатке денег и помню, что я не купец, а царь. У меня нет ничего для продажи, а уж судьбу свою я, конечно, не продаю. Если угодно отпустить пленных, то почетнее вернуть их даром, чем взять за них выкуп.

Послам Дария Александр горделиво ответил:

— Я пришел в Азию не для того, чтобы получать от других, но чтобы самому раздавать. Если он согласен считаться вторым, а не равным мне, я, пожалуй, сделал бы, о чем он просит. Впрочем, мир не может управляться двумя солнцами и вместить два величайших царства при неприкосновенности земель. Поэтому пусть он приготовится к сдаче сегодня или к войне на завтра…

Александр, поглощенный идеей единовластного царствования над миром, не мог и не хотел реально оценивать ситуацию. Македонские разведчики, определившие численность вражеской армии, не могли убедить Александра, что после стольких потерь в битвах персы создали новую, еще более многочисленную армию. Впрочем, для Александра не имело значения количество войска противника: он бог, и, следовательно, среди смертных ему нет равных. Прежние небывалые удачи давали право в это верить.

На первых порах все благоприятствовало Александру. Он молниеносно достиг Евфрата. Вселяла надежду и быстрая бескровная переправа через Евфрат: Мазея бежал, как только македоняне приблизились к реке. Вместо того чтобы дать бой на удобном рубеже, сатрап Дария принялся опустошать и выжигать местность, по которой предстояло идти Александру. Этот способ борьбы был малоэффективным, так как уже на четвертый день македоняне вышли к берегам Тигра.

Переправа через эту реку оказалась гораздо труднее предыдущей, о чем нам рассказывает Курций Руф. Мостов поблизости не оказалось, строить их не было времени — переходили Тигр вброд, при сильном течении, немалой глубине; по дну, усеянному камнями, которые выскальзывали из-под ног.

Особенно тяжело было тем, кто нес груз на плечах: нетвердо шагая, они не могли сопротивляться быстринам из-за неудобной ноши, и так как каждый берег свой багаж, то им приходилось бороться между собой даже больше, чем с потоками; много грузов, уносимых водой, сбивало с ног людей. Царь убеждал их беречь хотя бы оружие, обещая возместить остальные утраты; но никто не мог услыхать ни его советов, ни приказаний; все были охвачены страхом, и стоял большой шум от общих криков плывущих. Наконец они выплыли на те места, где течение было слабое, и ничего не пропало, кроме некоторого количества багажа. Если бы кто решился вступить здесь с ними в бой, все войско могло бы быть уничтожено; но неизменное счастье царя и на этот раз избавило его от врага.

Царь дал два дня отдыха изрядно потрепанному Тигром войску. В ночь перед выступлением случилось затмение луны, едва не прекратившее дальнейший поход. Македоняне с ужасом смотрели на небо, окрашенное кровавыми оттенками и внушавшее им больший страх, чем миллионная армия персов. Курций Руф рассказывает о первом случае недовольства македонян, которое едва не переросло в открытый бунт.

Они жаловались, что их увлекают на край света против воли богов: к рекам, мол, невозможно подойти, светила не сохраняют своего прежнего блеска, кругом — бескрайняя земля, голая пустыня; кровь стольких тысяч людей проливается по прихоти одного человека; о родине он забыл, от отца своего Филиппа отрекся, из-за пустых выдумок он добивается неба.

Простые уговоры были бессмысленны перед суеверным страхом утомленных бесконечной войной людей. Александр прибег к помощи египетских прорицателей, которые считались лучшими знатоками небесных светил.

Те, хорошо зная, что круг времени исполняет определенный черед, и что луна затмевается, когда заходит за землю или заслоняется солнцем, однако не объявили народу известное им самим обоснование этого явления. Впрочем, они сказали, что солнце — светило греков, а луна — персов, и что всякий раз, как луна затмевается, этим предсказывается поражение персов; еще они напомнили древние примеры того, как затмение луны указывало царям Персиды, что они сражались против воли богов. Ничто не имеет такой силы над толпой, как суеверие; необузданная, жестокая, изменчивая, она под влиянием суеверия больше повинуется прорицателям, чем своим вождям. Итак, разъяснения египтян вернули смущенных воинов к надеждам и уверенности.

С помощью обмана и щедрых обещаний Александру удалось привести войско к равнине, на которой расположился противник. Открывшееся зрелище, по свидетельству Плутарха, вновь повергло македонян в уныние.