Джон Толкин - Джон Р. Р. Толкин. Письма

Противостояние Фродо с Кольцом и Восьмерки{Король-чародей лишился всей своей силы. — Прим. авт. } можно сравнить с ситуацией, когда маленький отважный человечек, обладатель разрушительного оружия, оказался лицом к лицу с восемью свирепыми дикарями великой силы и ловкости, вооруженными отравленными клинками. Слабость человека в том, что он пока еще не знает, как пользоваться своим оружием; и при этом его характеру и воспитанию насилие претит. Их слабость в том, что оружие человека внушает им ужас как некий устрашающий объект их религиозного культа, в рамках которого их приучили угождать тому, кто объектом владеет. Думаю, они и выказали бы «угодничество». Они бы приветствовали Фродо как «Владыку». Учтивыми речами они убедили бы Фродо покинуть Саммат Наур — например, чтобы «взглянуть на свое новое королевство и узреть вдалеке новообретенным взором оплот власти, каковой ему ныне должно объявить своим и использовать в своих целях». А едва бы тот вышел из пещеры и принялся глазеть по сторонам, кто-то из них завалил бы вход. К тому времени Фродо, по всей вероятности, уже слишком увлекся бы великими замыслами правления и преобразования — в духе того видения, что искушало Сэма (III 177) [400], только куда обширнее, куда грандиознее, — чтобы это заметить. Но если бы он все-таки сохранил какую-никакую способность мыслить здраво и отчасти понял бы смысл происходящего и отказался бы отправиться с ними в Барад-дур немедля, они бы просто подождали. Пока не явится сам Саурон. В любом случае, если бы Кольцо осталось целым и невредимым, Фродо очень скоро столкнулся бы с Сауроном. А в результате сомневаться не приходилось. Фродо был бы разбит наголову, обращен в пыль или обречен на мучительную участь утратившего рассудок раба. Уж Саурон-то Кольца бы не устрашился! Кольцо принадлежало ему, подчинялось его воле. Даже издалека Саурон воздействовал на него, побуждал его делать все, чтобы вернуться к хозяину. Ауж в присутствии Саурона никто, за исключением очень немногих, равных ему в могуществе, не мог и надеяться уберечь от него Кольцо. Из «смертных» — никто, даже Арагорн. В споре за палантир Арагорн был законным владельцем. Кроме того, борьба происходила на расстоянии, а в произведении, где допускается воплощение могучих духов в физической и уничтожимой форме, их сила должна непомерно возрастать при непосредственном, физическом присутствии. Саурона должно представлять весьма ужасным. Он принимал обличие человека ростом выше обычного, но при этом не великана. В прежних своих инкарнациях он был способен скрывать свое могущество (как Гандальв); и являл собою фигуру весьма величественную, исполненную великой телесной мощи, и выглядел и держался воистину по-королевски.

Из всех прочих предположительно мог одолеть его только Гандальв: будучи посланником Валар и существом того же чина, бессмертным духом, облекшимся в зримую физическую форму. В «Зеркале Галадриэли», I 381, создается впечатление, будто Галадриэль считала себя способной владеть Кольцом и занять место Темного Властелина. Если это правда, значит, то же самое могли и остальные хранители Трех, в особенности Элронд. Но это — другой вопрос. Суть мороков Кольца отчасти и состояла в том, чтобы заполонить сознание образами высшей власти. Но Великие хорошо о том подумали и отвергли такой путь, как явствует из слов Эльронда на Совете. То, что Галадриэль отказалась от искушения, было основано на предшествующих размышлениях и решении. В любом случае Эльронд или Галадриэль стали бы продолжать политику, ныне проводимую Сауроном: они построили бы империю с могучими и полностью зависимыми от них военачальниками, и армиями, и военными машинами, и со временем смогли бы бросить Саурону вызов и уничтожить его силой. Поединок с Сауроном один на один, без какой бы то ни было помощи, даже не рассматривался. Можно представить себе сцену, в которой в подобном положении оказался бы, скажем, Гандальв. Хрупкое вышло бы равновесие. На одной стороне — то, что на самом деле Кольцо сохраняет верность Саурону; на другой — превосходящие силы, поскольку Саурон Кольцом уже не владеет, и еще, возможно, потому, что мощь его ослаблена — слишком долго он искажал и растрачивал волю, подчиняя себе низших. Если победителем вышел бы Гандальв, для Саурона результат был бы тем же, что и уничтожение Кольца; для него Кольцо и впрямь было бы уничтожено, отнято навсегда. Но Кольцо и все его труды остались бы. И в конце концов Кольцо одержало бы верх.

Гандальв как Владыка Кольца оказался бы куда хуже Саурона. Он остался бы «праведным», да только чересчур уверенным в своей праведности. Он бы продолжал управлять и распоряжаться «во благо», во имя выгоды своих подданных, согласно своей мудрости (каковая была и осталась бы велика).

Здесь черновик заканчивается. На полях Толкин приписал: «Так, в то время как Саурон умножал [неразборчивое слово] зло, «добро» оставалось четко от него отличимым. Гандальв выставил бы добро в отталкивающем виде, уподобил бы злу.

Письмо к одному из читателей «Властелина Колец».

20 сентября 1963

Сэндфилд-Роуд 76, Хедингтон, Оксфорд

Уважаемый полковник Уорскетт!

Огромное спасибо за ваше чудесное, ободряющее письмо. Оно доставило мне немалую радость…..

Я и в самом деле мог бы подарить вам еще один том (или даже много томов), посвященный тому же самому вымышленному миру. Собственно говоря, я даже обязан это сделать по условиям договора. Но у меня руки связаны: я вот уже несколько лет вынужден заниматься скрупулезной и тяжкой работой над проектами профессионального плана, пребывавшими в небрежении, пока я готовил к печати текст «Властелина Колец». Все это закончится, до поры до времени, как только мой перевод «Сэра Гавейна и Зеленого Рыцаря» уйдет в типографию: надеюсь, что скоро. Вот тогда я вновь примусь приводить в порядок все или некоторые из легенд более ранних эпох, о которых упоминается в Приложениях (особ. Ai)…..

И тем не менее боюсь, для представления их потребуется много работы, а работаю я ужасно медленно. Легенды необходимо переделать (они писались в разное время, некоторые — много лет назад) и согласовать друг с другом; а также увязать с «В. К.»; а также придать им некую последовательность в развитии. Простейший прием, вроде путешествия и квеста, здесь не годится.

Я и сам сомневаюсь насчет этой затеи. Притягательность «В. К.», как мне кажется, отчасти заключается в намеках и отсылках на более обширную историю на заднем плане: подобная притягательность сродни тому чувству, что испытываешь, видя вдали остров, на котором никогда не бывал, или башни далекого города, мерцающие в пронизанной солнцем дымке. Отправиться туда означает разрушить магию, разве что взгляду опять откроются новые, недосягаемые горизонты. Кроме того, многие из древних легенд — это «миф» чистой воды, и практически все они — мрачны и трагичны: долгая повесть о бедствиях, уничтоживших красоту Древнего Мира, начиная с затмения Валинора и кончая Низвержением Нуменора и бегством Элендиля. И еще там нет хоббитов. Равно как и Гандальв не появляется, разве что упоминается мимоходом; ибо важную роль ему предстояло сыграть лишь с наступлением Третьей эпохи. Из ключевых персонажей «В. К.» там фигурируют только Галадриэль и Эльронд. Разумеется, между «Хоббитом» и «В. К.» существует огромное количество связей, но не в явном виде. По большей части это все было написано или набросано в черновом виде, но вырезано, дабы «облегчить лодку»: таковы исследовательские путешествия Гандальва, его взаимоотношения с Арагорном и Гондором; все передвижения Голлума до тех пор, пока он не укрылся в Мории, и так далее. Собственно говоря, я написал полностью рассказ о том, что на самом деле произошло перед тем, как Гандальв нанес визит Бильбо и последующими «Нежданными гостями», с точки зрения самого Гандальва. Я предполагал вставить этот материал в разговор о прошлом в Минас Тирите; однако пришлось от него отказаться; он представлен лишь вкратце в Прил. А стр. 358–360, хотя то, как трудно Гандальву пришлось с Торином, опущено [401].