Александр Бахрах - Вспоминая Алданова

Устами Ивана Васильевича Алданов заранее отвечает ему. „Нет, конечно, нельзя сказать, будто меня не касается то, что делается во всех этих и других дворцах, только мы никого не интересуем, нам ни от кого нечего ждать и я — грешный буду, видно, и дальше жить, как жил, буду работать, пить по вечерам наливку и любоваться этими волшебными садами".

Алданов любил иносказания, не будучи символистом был неравнодушен к символам, не будучи поэтом знал и чувствовал поэзию, но, главное, „он принял решение нигде не быть актером, а всюду зрителем всевозможных ролей, разыгрываемых на театре мира". Я ввел эту фразу, поставив ее в кавычки, потому что это не мои слова, я воспользовался переводом из биографии Декарта, написанной неким Байе и вышедшей в 1691 году. Но оговорюсь — меня, само собой разумеется, засмеяли бы, если этой цитатой я вздумал бы проводить какую-то, самую отдаленную параллель между великим философом и русским беллетристом. Такая мысль была мне, конечно, в корне чужда, тем более, что сам Алданов, говоря о себе, всегда избегал пышных слов и громоздких сравнений и принял бы такое сопоставление за насмешку. Но эта фраза опять-таки дело случая — попалась мне каком-то алдановском тексте, и мне показалось, что она может быть уместна, чтобы закончить посвященную его памяти статью.

Я начал эту статью с рассказа о моей последней с Марком Александровичем встрече, прибавлю только, что когда он уходил, он сказал мне, что на завтра возвращается в свою любимую Ниццу, где ему так хорошо работалось, но вернется в Париж через месяц-другой, и мы тогда же условились о новой встрече, чтобы переговорить о кое-каких проектах, обсудить которые в тот вечер не удалось. Действительно, в назначенный срок сестра Алданова пригласила меня на ужин с „Максом" (это была его домашняя кличка), но за два дня до назначен ной даты алдановский племянник сообщил мне об отмене ужина — „Макс неожиданно скончался".

Смерть его была подлинно бесшумной. Его под утро нашли у окна, которое он, видно, пытался раскрыть, но до оконной ручки уже был не в силах дотянуться. Он рухнул на пол, не успев позвать на помощь жену. Думается, что он такой финал предчувствовал. Конечно, не самый момент или обстоятельства его прихода, но в последнее время на его лице было как бы начертано, что не жилец он на этом свете и что надобен только маленький "случай", чтобы с этим светом распрощаться.