Ян Стрюйс - Путешествие по России голландца Стрюйса

21-го мы спустились по реке Волге, которая берет начало в Тверской области. Пройдя чрез нее с Запада на Восток до самого Казанского царства, она заворачивает на Юг и, пройдя через царства Болгарское и Астраханское, разделяется на несколько рукавов, из которых самый западный орошает столицу Астраханского царства, образуя несколько островов пред впадением несколькими рукавами в Каспийское море. Малые реки и ручьи, которые она принимает в себя, протекая с Севера, поднимают уровень воды в ней, или понижают пропорционально числу их. Впрочем обыкновенно в Июне вода заметно прибывает, а к концу Июля вдруг понижается во многих местах до весьма незначительной глубины. В месте своего впадения она везде имеет достаточно глубины, так что можно подплыть ко многим островам, которые она омывает. Ширина ее в некоторых местах более полумили. В двух местах на ней есть водовороты, проезжать которые небезопасно. В ней ловится всякого рода рыба, берега же покрыты многими селами и городами. Но плавать по ней можно не везде и не во всякое время, так как Донские казаки обыкновенно разъезжают по ней в мирное время и грабят попадающиеся им на встречу суда [119] Если только в описании Волги, приводимом по Немецкому переводу г. А. Поповым, не вкрались случайные ошибки, то в промежуток времени, от 1678 года (когда был издан Немецкий перевод) до 1682 года, много сделано было для ближайшего знакомства с восточной Россией; это же различие подает повод судить о том, что в XVII веке Французы знали Волгу лучше, нежели Голландцы (перевод Немецкий был издан в Амстердаме) или Немцы. Г. А. Попов сообщает, что в Немецком переводе Стрюйс рассказывает о том, что Волга вытекает у Новой земли, близ Вайгача, проходит мимо Ярославля и Твери. Предлагаем для сравнения с нашим переводом с Французского перевод г. А. Попова с Немецкого (О построении к. О, с. 14): «В Волге вода повышается с Мая и в Июне, и быстро падает в Июле месяце, так, что образуются острова и отмели, чрез которые в последствии смело могут проходить суда. В некоторых местах Волга имеет до полумили широты (ширины) и два водоворота, весьма опасных по быстрому падению воды. С Нижнего до Казани она течет на Юго-восток; от Казани до Астрахани более к Югу. По берегам находятся хорошие деревни и пажити и несколько городов. В мирное время даже не всегда безопасен проезд по Волге от Донских казаков, которые часто нападают на проходящие по Волге суда». .

22-го мы проплыли мимо двух островов Тлевинского, Tlevinski [120] В Немецком переводе Tlevinsky — А Попов, с. 14. и Субсинского, Subsinki [121] В Немецком переводе Subsinsky — А. Попов, с. 14. , а к вечеру остановились, опасаясь не заметить в темноте мелей, попадающихся во многих местах. Там потеряли мы якорь, которого не могли отцепить от корней дерева, скрытого под водою.

23-го увидели Диоплой, Dioploy [122] Острова: Tlevinsky, Subsinsky и Dioploy трудно в настоящее время определить. В судоходном дорожнике на пространстве от Нижнего до села Кременок показаны три мели: Подновье, Телячий брод и Керженцы. (с. 158, 161 и 167). и Музу, Musa [123] В Немецком переводе Masa. Г-н А. Попов видит эго название в двух селах и двух речках, называемых Мазами. стр. 15 , и поплыли бросить якорь в Кременках, Kremonski [124] Г-н А. Попов читает здесь (с. 14) село Кременки, находящееся в 115 верстах от Нижнего, в Макарьевском уезде. .

24-го причалили к селу Пармину, Parmino [125] Г. А. Попов предполагает, что это удельное село Бармино, отстоящее от Креме-нок около 6 верст (с.-15). Но в судох. д., с. 144, встречается городище Парамзино. , возле которого. запасшись очень дешевыми съестными припасами, проплыли еще (несколько) островков: рощи и луга на них приятно развлекали нас.

Васильгород, Vvasiligorod [126] Замечательно различие в описании; по сравнению с Немецким переводом (у г. А. Попова, с. 15): «Василь — небольшой город или местечко, без укреплений и ворот, состоящий из деревянных домиков. Он лежит на правом берегу Волги; к Югу от города в нее впадает река Сура». , к которому мы причалили 29-го, большое, весьма многолюдное местечко, лежит под 55? и 51'. Волга орошает его с одной стороны, а речка Сура — с другой. За этим городом начинают попадаться пограничные жители Татарии. Эти народы составляют две ветви и разделяются Волгою. К Югу от нее всюду тянутся горы, почти бесплодные и населенные Нагорными Черемисами, Czeremissi Nagornoi. К Северу страна ровная и более приятная. Пастбища здесь весьма хороши, а сена так много, что его достало бы для пропитания скота с другого берега, жителей которого называют Черемисами Луговыми. Эти народы суровы, грубы и неразвиты; привычки у них скотские. Мало сказать, что грамота им неизвестна, так как и говорить-то они едва умеют; говорят они обыкновенно по-русски, но понимают и даже в некоторых местах говорят по-татарски, Нет у них ни жрецов, ни храмов, и не признают никаких евангельских истин. Некоторые верят в невидимое существо, но их понятие о нем такое слабое и грубое, что они не извлекают никаких правил для жизни. Так как они слышали, что существуют цари, которые выше прочих людей, то и верят, что это существо невидимо, имеет двор, подобный царскому и что если оно нами управляет, то подобно царям. О будущей жизни они говорят, что если она существует, то для людей, созданных иначе, чем они, не будучи в состоянии понять, что разрушающая смерть есть переход к чему-то более лучшему, чем то, что они испытали. Когда им говоришь, что существуют бесы и объясняешь их свойства, то они возражают, что это — люди, которых они не знают и не желают знать, потому что они так злы; наконец, люди достаточно злы и причиняют друг другу довольно зла и без вмешательства дьявола с целью мучить людей. Со всем этим они признают невидимый народ, но не называют его; верят только, что этот последний враждебен и всегда готов их обижать, если бы они заботливо не предупреждали и не смягчали его дурное расположение принесением ему в жертву скота, С этой целью у них посвящены дни, когда они начинают торжество с того, что привязывают к столбу кожу, нарочно снятую с коровы, барана, или лошади. Мясо этих животных кладут на раскаленные уголья; когда же оно изжарится, то его режут на малые куски, а когда ими наполнят блюдо, то берут мясо в одну руку, в другую же — чашку меду, затем бросают все это на кожу, шевеля губами и бормоча неизвестные мне слова до тех пор, пока подымается пар от мяса. Они питают особенное благоговение к солнцу. Сие последнее, также как огонь и воду, признают чем-то выше всего остального видимого мира.

Одежда их шьется из толстого, очень грубого холста. Мужская вся состоит из одного куска, выкроенного на подобие наших панталон. Новую одежду шьют только тогда, когда прежняя изорвется в клочки. Женатые отличаются от холостых тем, что бреют голову, между тем как сип последние оставляют на макушке косму волос, которую иногда завязывают иногда же небрежно распускают по плечам. Женская одежда шьется также из холста, но выкраивается иначе и гораздо шире. Голову покрывают чепчиком, который спускается до самых глаз. Новобрачные присоединяют к этому украшению только им присвоенное. Оно состоит из рога, длиною в аршин, насаженного посреди лба; к концу его прикрепляется шелковая кисть, а в средине сей последней колокольчик, звон которого должен напоминать новобрачной о недавней перемене ее положения. Может быть, это делается с целью напомнить мужу, что это украшение было бы к лицу ему, так как у этих народов, также как у Сингалезов, населяющих остров Цейлон, существует обычай жениться только на девушке, своим отцом лишенной девства. Они утверждают, что надобно быть сумасшедшим, чтобы не воспользоваться подобным случаем, что каждый сажает дерево с намерением сорвать с него плод.