Робер Параго - Макалу. Западное ребро.

Лежа в палатке в Базовом лагере, я уже долгие часы безуспешно пытаюсь отдохнуть. Беспокойство? Немного, наверное. Но в основном это ужасающая головная боль, не прекращающаяся ни на минуту и изредка затихающая лишь для того, чтобы с новой силой сверлить мне мозги. Мелькают беспорядочные образы, воспоминания переплетаются, налезают друг на друга.

Образы? Все то, что я видел сегодня утром при облете Ребра на вертолете с Бернаром Сеги. Последний привез нам почту, фрукты, мясо, пиво, и я попросил его показать мне вблизи эту потрясающую крепость, великую незнакомку, мысль о которой терзает нас днем и ночью. Бериар выжал из машины все, что возможно, и, применив все тонкости своего мастерства, поднял ее более чем на 7000 м. 7000, без кислорода... Ничего удивительного, что теперь мой череп трещит по всем швам! Но я видел. В непосредственной близости к Ребру я смотрел на него во все глаза, я фотографировал, снимал на кинопленку. И фантастический взлет, если так можно сказать, смягчился. При тщательном осмотре скалы структура, на первый взгляд абсолютно монолитная, открыла свои слабые места: изломы, трещины, желоба, карнизы. Круто, конечно, очень круто; лазание исключительно трудное, но оно уже не кажется невозможным. Остается проблема, которой мы боялись и к которой стремились именно потому, что с такими проблемами никогда никому еще не приходилось иметь дело.

Воспоминания? В моей раскалывающейся голове они играют в чехарду и восстанавливают историю нашей экспедиции с зарождения идеи и до последнего участка подходов, который привел нас вчера к самому подножию Макалу, на эту лужайку с выгоревшей травой, где мы установили наш Базовый лагерь. Я лежу в пуховом мешке, и до меня доносятся близкие, но приглушенные звуки лагерной жизни: визг пилы, вгрызающейся в доску,- используя фанеру от упаковочных ящиков, Жакоб и Мелле мастерят подобие стола; глухой стук камней ― Сеньёр без конца ворочает громадные глыбы, возводя стенку вокруг своей палатки; металлический звон ― это кухня, приводимая в порядок нашим поваром Анг Намгиалом; бессвязные отрывки разговора, порой более громкое слово, короткое восклицание; голоса шерпов, неразборчивые, одновременно грубоватые и певучие, то близкие, то далекие. На звуковом фоне, как яркая нитка на темной ткани, выделяется острая музыкальная фраза, рождаемая без конца какой-то дудкой, сделанной шерпом из палаточного колышка. На три ноты: Макалу, Макалу, Макалу... Западное ребро, Западное ребро, Западное ребро... Базовый лагерь, Базовый лагерь... С каких пор? До каких пор? Годы или дни?

Да, годы. Фактически этой экспедиции, на Западное ребро Макалу уже двенадцать лет.

1959... Вот уже несколько дней, как мы покинули Дхаранбазар. Под предводительством Жана Франко французская экспедиция на Жанну направляется к Базовому лагерю. Среди участников ветераны Макалу-55 и несколько молодых, впервые попавших в непальские Гималаи. Я шагаю с самого утра со своим другом Жаном Бувье.

Добираемся до последнего гребня предгорий Гималаев, высоких холмов Сивалик, и перед нами, закрывая весь горизонт от Канченджанги до Эвереста, внезапно открывается великий Гималайский барьер-гигантское белое пламя, сверкающее на голубом фоне неба, чарующая легенда восьмитысячников. Здесь обиталище богов, вечно царящих в этом высочайшем уголке Земли. Отдельно, впереди своих братьев, великан, «спящий шесть месяцев в году», колоссальная пирамида чистейшей архитектуры ― Макалу.

Жан Бувье рассказывает, как в 19б5 г. на высоте 8481 м на этом маленьком снежном клочке он пережил со своими товарищами несколько волнующих минут. Я жадно слушаю и переживаю вместе с ним этапы восхождения, часы страдания, когда жизнь из-за адского ветра становилась невозможной, и наконец бурную радость победы.

Однако надо спускаться к концу ущелья Тамар-Кхола. Я встаю рывком, забрасываю рюкзак на плечи и перед уходом кидаю взгляд на Жана.

«Ну что же. Если мне придется когда-нибудь лезть на этот пуп, я выберу Западное ребро, там, слева, которое вы считаете «невозможным».

Жан в свою очередь смотрит на меня и молча улыбается. Я тоже не могу удержаться от смеха. Просто шутка, конечно. Дружеская подначка. Однако идея родилась и пошла своей дорогой.

Можно ли мечтать о лучшей цели, чем это Ребро, эта структура необыкновенной чистоты, без единого изъяна? «Прямое как струна», ― говорил Франко; Ребро с таким монолитным, вертикальным, совершенно лишенным снега взлетом, что с трудом можно было представить, что кто-нибудь попытается когда-либо его преодолеть.

Идеальный путь на идеальную вершину! Мы продолжали еще считать его невозможным, по не могли удержаться от грез. Затем мало-помалу мечта стала реальностью. Развитие альпинизма в Гималаях шло тем же путем, что и ― освоение Альп. Логичный и необходимый путь. Каждая успешная экспедиция отмечала новый шаг в завоевании максимальных трудностей. Аннапурна, Макалу, Башня Мустаг, Жанну... Каждая победа представляла собой этап французской инициативы, этап развития альпинизма, страстно стремящегося к новому, небывалому.

В 1962 г. покорение Жанну высотой 7710 м было справедливо расценено как замечательное достижение, как наиболее сложное восхождение, совершенное к тому времени. Меньше чем через 10 лет (в Альпах потребовалось около века) погоня за не взятыми вершинами уступила место поиску путей высочайшей трудности.

Нашим британским друзьям, пионерам освоения Гималаев, предстояло первым осуществить это на одном из восьмитысячников. Весной 1970 г. связка Дугала Хэстона и Дона Уилланса ― членов сильной команды под руководством Криса Бонингтона ― поднялись на вершину Аннапурны (8091 м) по грозной южной стене.

Началась новая эра применения современной техники для восхождений предельной трудности по наиболее крутым стенам наиболее высоких гор Земли.

Альпинисты всего мира мечтали совершить что-нибудь еще более выдающееся. Разве французы в свою очередь не вступят в соревнование? Итак, Гималайский комитет, применив свою исполнительную власть для реализации проекта, набросок которого был составлен уже осенью 1969 г., принимает четкое решение послать команду для попытки восхождение на Макалу по Западному ребру. Жребий брошен.

Когда я был назначен руководителем экспедиции, мое начальство по работе в Парижской центральной страховой кассе, в очередной раз идущее мне навстречу, освободило меня от работы на пять месяцев. Первой моей заботой было собрать «остов» команды. Поскольку экспедиция должна была состояться весной 1971 г., надлежало, не теряя времени, начать материальную подготовку во всех ее аспектах.

Учитывая характер и размах цели, мне хотелось, чтобы некоторые важные решения были результатом коллективного обсуждения, в частности выбор состава команды. Вот почему уже с начала 1971 г. Демезон, Пари, Берардини, Сеньёр и я образовали «бюро» французской экспедиции на Западное ребро Макалу. Лично я принимал участие в пяти крупных экспедициях в Анды и Гималаи. Последняя, которой я руководил, была в Перу, для восхождения на Уаскаран по Северной стене. Я понимал, таким образом, что меня ожидает. Наше Ребро намного сложнее! Подготовка, заказы, а главное ― заботы увеличивались в Гималайских масштабах!