Робер Параго - Макалу. Западное ребро.

А Вы, терпеливая мадам Морган, неутомимый секретарь? Как мы злоупотребляли Вашей услужливостью, растягивая Ваши рабочие вечера до неурочных часов! Это экспедиция, которую Вы переживали с энтузиазмом, Вы ожидали ее исход с обычным Вашим спокойствием и все же боялись в душе неудачи, которую Вы переживали бы, как свою собственную. Так вот, будьте счастливы, мы добились успеха.

А ты, Сеги?! Покинув в очередной раз свою жену Франсуазу в Катманду, ты прилетишь в Базовый лагерь, ничего еще не зная; я так и вижу тебя, удобно устроившегося на сиденье, улыбающегося, с блестящими глазами, когда ты выключаешь турбину. Ребята решили устроить хохму, ни слова не говорить, но ты уже догадался. Здесь же находятся и журналисты, которых ты сегодня увозишь с собой. Они так же довольны, как и мы, успехом. Это немного и их успех. Они так интенсивно переживали последние дни Макалу! За месяц, проведенный с нами, они вжились в экспедицию. Эти ребята, которые, за исключением Жана Крейзе, прошедшего в Альпах несколько неплохих маршрутов, об альпинизме не знали ровно ничего, выбрали Гималаи для знакомства с горами! О, конечно, они прочли пару рассказов, составили себе кое-какое, представление. Но перенестись одним махом на 4900 м и прожить там месяц, надрываться до полусмерти, чтобы просто пройти сотню метров по морене вокруг лагеря, ― это совсем другое дело.

Вы тоже будете довольны, парни из экспедиции 1955-го, с которыми мы виделись перед нашим отъездом: Франко, Маньон Бордэ, Виалат. Да, вы верили в меня, верили в нас, но в ваших глазах можно было прочесть то, о чем умалчивал ваш язык. Это Ребро, вы его видели, долго изучали. Невозможно, практически непреодолимо... они потерпят поражение. Вот что вы думали но были настолько тактичны, чтобы этого не говорить, и я вам признателен [12] Эта книга была написана, когда Жана Франко уже не было среди нас, он погиб в автомобильной катастрофе, прибавив свое имя к длинному списку ушедших друзей. После нашего возвращения мы встретились в Шамони. Улыбаясь, как всегда, он сказал мне просто: «Браво, Робер!» Ничего не прибавив. Я оценил... .

В Катманду также должны с беспокойством ждать сведений об экспедиции. Все, кто нам помогал: новый посол Франции только что прибывший в Непал, консул Омнэ, секретари посольства, вся французская колония, врач Сула и его милая супруга Они наверняка думают о нашей команде, висящей где-то на этом Ребре, когда все другие экспедиции повернули вспять. Они знают, что мы очень близки к успеху, но ведь бывали экспедиции терпящие поражение менее чем в ста метрах от вершины.

Франция, Париж. Какая погода сейчас в Париже?! Я вновь увижу утренние и вечерние оживленные улицы, вновь буду совершать ежедневный пробег на мопеде на работу, увижу моих коллег, которые скорее просто друзья, а не коллеги; увижу своих боссов. Мне хотелось бы, чтобы все мои товарищи по работе в Париже узнали: 23 мая 1971 г. Мелле, Сеньёр, две крошечные красные точки, были на вершине Макалу, на 8481 м. Все слышали о нашем мероприятии, о его исключительном характере все переживают его вместе с нами. Что же касается моих начальников, генерального директора М. Мора, то они уже привыкли ― я в шестой раз прошу отпуск! Как я признателен за их понимание! Они сумели за служащим разглядеть человека; они поняли глубокое значение этого необычного предприятия не только для меня, но и для всех наших сотрудников, начиная с самого скромного клерка до руководящих лиц. Этот Параго, он мог бы вполне удовлетвориться участью маленького спокойного бумагомарателя, ведущего спокойную жизнь среди других спокойных бумагомарателей, спокойно ожидая, чего? Мирных воскресений... продвижения по службе и пенсии?! Ничего не поделаешь. Они помогают мне быть человеком, и я благодарю их от всего мужского сердца.

Но как будто через полотнище палатки проникает неясный свет... Да, короткая ночь промчалась так, что я даже не заметил. Светает. Скорее, скорее, пуховую куртку, штурмовку, рукавицы, и в ледяном свете зари я ищу наверху, в бинокль, три красных силуэта. Нет никого. Маршаль и Гийо тоже вылезли из палаток. Солнце поднимается из-за окаймленного холодным золотом гребня японцев; далее ― глубины ледника Барун, еще покрытые синими тенями. На вершине Шамланг, затем на пике 4 появляются маленькие блестящие шапки. По-прежнему никого! Я же им говорил вчера: не задерживаться. Снова где-то в глубине зарождается тревога. А! Вот они! Как медленно они идут! Туда-сюда, честное слово, они прогуливаются! Спускайтесь же! Господи, не теряйте времени! Нет, они не прохлаждаются. Приглядевшись, я понимаю, что они работают фото- и кинокамерами. Ребята, которые только что затратили такие колоссальные усилия, озабочены тем, чтобы принести максимум информации об этом восхождении!

Медленно проходит утро. Наступает полдень. Все вершины вокруг нас купаются в ослепительном сиянии. Еще час, два... И вот три силуэта вырисовываются на гребне первого Близнеца. Пойдем, Жак, им навстречу.

Я хотел бы бежать, подняться возможно выше, чтобы их встретить, преодолеть бегом маленький подъем, ведущий к подножию первого Близнеца. Но склон довольно крутой, мы на 6000 м. Дыхания не хватает, сердце бунтует, я останавливаюсь. Осунувшиеся лица со следами кислородной маски. Улыбка до ушей.

― Бернар, как твои руки?

― Нормально, никакой драмы.

― А ты, Яник?

― Руки в порядке, а вот с ногами хуже. Думаю, ничего серьезного, однако при ходьбе скажется!

Жан-Поль Пари хромает изрядно. Видно, ноги пострадали сильно.

― Сейчас посмотрим, ― говорит док. ― А как лицо, не болит?

Несмотря на торжественность момента, на охватившее нас волнение, мы не можем удержаться от смеха. «Ну, Панама, твое лицо ― рекордсмен!» Треснувшая кожа, распухший нос, раздутые губы. Лицо удвоилось в объеме.

Они уселись на редкие выступающие из снега камни, чтобы снять кошки. Я смотрел на них, борясь изо всех сил с выступающими слезами. Черт возьми, не станешь же ты плакать! Да нет, кажется, я все же всплакнул.

Все вместе мы спустились к общей палатке. Они тяжело рухнули на сиденья. «Боже! Как хорошо сидеть», ― сказал Сеньёр. Мы пили, ели. Яник не утратил своего феноменального аппетита. И мы говорили, говорили без конца, говорили бессвязно, переживая последние моменты счастливого дня 2.3 мая, когда так кстати вернулась хорошая погода.

― Вы понимаете, как вам зверски повезло?! Прошло уже два месяца, как мы пришли в лагерь II, и вам достался наилучший день!

― Да, и добавь: не было ветра.

― Что ты подумал, Яник, когда добрался до вершины?

― Был просто блеск. Роскошная погода, не холодно. Видны были все вершины, дышать было нетрудно, и мы сняли маски. Сделали много снимков; для кинокамеры я взял лишь одну кассету.