Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес

Но освобождать Крым и попасть в Севастополь мне не довелось, передав самолеты, мы отправились догонять свои полки. 16 ГИАП. некоторое время поддерживал Приморскую армию в ходе освобождения Крыма, затем был выведен на короткий отдых в Запорожскую область, где на тыловом аэродроме Черниговка мы получили новые самолеты – Р-39Q-10. Кроме четырех лопастного винта моя новая «Кобра» отличалась от предыдущей версии, потерянной под Ржевом, увеличенной броней и запасом топлива, а также. автоматом регулировки оборотов и адаптированной под наши условия масляной системой. По заявлению американцев новая «Кобра» должна была давать у земли шестьсот пять километров в час, иметь дальность до восьмисот сорока километров и скороподъемность у земли – девятнадцать метров в секунду на приборной скорости двести шестьдесят километров в час. Вооружение облегчили, сняв крыльевые пулеметы, но все равно оно было впечатляющи мощным. 37-мм пушка с боекомплектом в тридцать выстрелов и два 12,7-мм пулемета с боекомплектом по двести выстрелов на каждый ствол. Еще до моего возвращения в полку появилась интересная «традиция», кажется заведенная Покрышкиным. переделывать спуск всего оружия под одну пулеметную гашетку, что давало восемь секунд беспрерывной стрельбы. Конечно, можно было не загружать лишней работой технический состав и отказаться от переделки, но, быстро оценив эффективность подобной модернизации, я попросил инженера вывести все оружие под указательный палец, чтобы не тянуться большим пальцем до верха ручки сбивая прицеливание. Кроме того, на моем Р-39 сохранили американский радиополукомпас, что позволяло использовать ее для дальних маршрутов.

В мае полк был переброшен в Румынию. Где, в результате тяжелых воздушных боев между Яссами и Кишиневом, завоевал господство в воздухе. Были и потери, так, 31 мая только в результате одного воздушного боя погибли сразу два опытных летчика. лейтенант Николай Карпов и командир звена младший лейтенант Владимир Петухов. Петухова я знал лично, это был молодой и отчаянный летчик. Даже в учебных полетах он часто рисковал жизнью, выходя за рамки полетных заданий с целью лучшего освоения техники. За свою смелость он имел много проблем с начальством, особенно с бывшим командиром полка Исаевым, хорошим летчиком, но отличавшимся осторожностью касаемо выполнения правил и уставов. Однажды Петухов во время маршрутного полета снизился буквально до бреющего полета, и весь маршрут пролетел с огибанием рельефа, почти касаясь земли, в другой раз он начал выполнять пилотаж на малой высоте над аэродромом. Получая нарекания от начальства, он каждый раз заявлял, что хочет быть летчиком, а ни кисейной барышней и только полная уверенность в себе и в самолете даст преимущество над врагом. За свои выходки Владимир никак не получал лейтенантское звание, правда, Покрышкин, став командиром полка после Исаева, видя задатки молодого летчика, сделал Петухова командиром звена.

Для старых летчиков полка, прошедших всю войну, данный район полетов был знаком до щемящей боли, именно в Молдавии они начали свою войну в июне сорок первого. Лично я в воздушных боях над Румынией не участвовал, восстанавливая навыки пилотирования Р-39.

В начале лета 16-ГИАП был включен в состав 9 ГИАД 4 ВА 2 Белорусского фронта. Саша Покрышкин к тому времени получил повышение, став командиром дивизии, командование полком принял майор Борис Глинка, спокойный уверенный летчик с открытым добродушным лицом и приятной улыбкой. Он был требовательным и умелым командиром, при этом никогда не повышал голос, четко и понятно ставя задачи личному составу. Вообще наш полк «славился» нарушением дисциплины и всякими прочими вольностями, отчасти это были наговоры, но была и доля правды. Требовать от людей, ежедневно рискующих жизнью, воюющих на пределе возможностей организма, железной дисциплины трудно, а возможно и кощунственно.

Полк оказался на стыке двух операций по выдавливанию немцев из западной Украины и Белоруссии и должен был оказывать авиационную поддержку войскам, начавшим Белорусскую и Львовско-Сандомирскую операции. Задачи ставились грандиозные. освободить Львов и захватить плацдарм на берегу Вислы у польского Сандомира. К тому времени у нас было полное преимущество над немцами, особенно численное, приблизительно 4.1.

14 июля вылетев на задание со стажером в район Свинюхи-Горохув, Борис Глинка сбил один Мессершмитт, но и сам был сбит. Он выпрыгнул, но «Кобра» редко прощала «парашютистов», ударившись о стабилизатор, Глинка получил тяжелые травмы и был отправлен в госпиталь, а полк временно остался бес талантливого командира.

В этот же день перед нашей эскадрильей была поставлена задача – провести завтра утром воздушную разведку в районе. Львов – Плугов – Зборов, где немцы создали мощную танковую группировку. Авиации была поставлена задача. нанести массированный бомбовый удар, но вначале эти танки надо было обнаружить. Собственно говоря, на поиск танковых дивизий вылетел специально оборудованный разведчик, а в нашу задачу входило обеспечить ему спокойную работу, в случае чего, подавляя немецкие истребители в секторе разведки, ну и, при возможности, смотреть самим. вдруг чего обнаружим.

15 июля поднялись в воздух с опозданием в 8.15 шестью «кобрами» и пошли догонять разведчик. Немцы уже начали танковый контрудар. Погода прекрасная, как и в первый день моего возвращения в Крым, начинался безоблачный летний день, при такой видимости увидеть пыль от двигающихся танков дело не сложное. Собственно говоря, в разведки надобность отпала, фашисты себя обнаружили, начав активные действия, это и вызвало заминку с взлетом, задача переквалифицировалась в прикрытие наших войск и в обеспечении безопасного возвращения разведывательной «Пешки».

Набираем высоту, солнечные зайчики играют на приборной доске, человеку далекому от техники не понять ощущения комфорта, когда видишь, что все механизмы и агрегаты работают идеально, тогда чувствуешь уверенность в себе и самолете. И все же Р-39 не Р-40 – это достаточно неустойчивая машина, конечно, не такая как И-16, но «Аэрокобра» словно дикий конь не дает своему наезднику расслабиться, чуть зазевался, или изменилась центровка, например, при израсходовании всего боезапаса и самолет как необъезженный зверь норовил сбросить седока штопором.

Пе-2 не видно, но нам известен район разведки. Самолеты оборудованы станциями, и мы слышим, как командир разведчика предупреждает о наличии в небе самолетов противника. Первая пара и мой ведущий пошли вперед на прикрытие, я отстал метров на пятьсот. Смотрю. прямо на меня в лоб приближаются плотным строем четыре двухмоторных бомбардировщика – идут на поддержку танковой атаки. Без прикрытия, неужели у немцев уже не хватает истребителей? Как дисциплинированный летчик я не должен отвлекаться от выполнения задания – сопровождение разведчика, но соблазн слишком велик. Другие летчики тоже решили не упускать шанса, но я ближе всех. Разворачиваюсь и пристраиваюсь в хвост немецкой группе. Условия идеальные, как в учебнике. Моя скорость больше и дистанция сокращается. У хвостовых стрелков не выдерживают нервы, и они открывают огонь, помогая мне выбрать упреждение. Хотя какое тут упреждение, самолеты прямо передо мной. Целюсь в основание крыла, между фюзеляжем и двигателем, там должны быть топливные баки. Нащупываю пальцем гашетку, залп, крыло «фрица» разрушено – вовремя я переделал оружие под одну гашетку. Педалью и легким креном перевожу нос самолета на другой бомбардировщик, еще один залп и второй «немец» уходит спиралью к земле. Вот так, с одного захода сразу двоих. Проскакиваю под следующим самолетом скольжением, чтобы сбить стрелков с толку, разворачиваюсь и оказываюсь опять на хвосте у немцев. Те, сбрасывая бомбы, пытаются повернуть обратно. Догоняю, захожу в хвост и поджигаю левый двигатель, горит хорошо, теперь и этот бомбардировщик не жилец, экипаж прыгает. Догоняю последний, даю залп и понимаю, что снаряды в пушке закончились. Раньше до переделки кнопок на ручке летчики часто возвращались на аэродром, израсходовав все пулеметные патроны но, так и не выстрелив из пушки, теперь все наоборот. Правый пулемет клинит, перезарядка не помогает, веду прицельный огонь из одного пулемета, стараясь попасть по кабине или двигателям. Все, дистанции нет, боеприпасов тоже, ухожу под бомбардировщик со снижением, где группа не знаю, но вести бой больше нечем, возвращаюсь на аэродром.