Владимир Шигин - Дрейк. Пират и рыцарь Ее Величества

— Я привык честно исполнять свой долг! — многозначительно ответствовал Хокинс.

Посол чесал затылок. Под своей дланью старый разбойник имел 16 вымпелов и пять сотен головорезов, которые могли стать надежным щитом для любителей чухой поживы.

— Ну, а что вы хотите взамен? — после некоторого раздумья спросил посол.

— Сущую безделицу! Участие в доле вест-индской торговли, привилегии в сравнении с другими купцами. Ну а если вы еще освободите моих матросов из своих тюрем, то моя благодарность вообще не будет иметь границ.

Откланявшись неожиданному визитеру, Гуэро де Спес начал наводить справки на Хокинса и, к своему удивлению, выяснил, что тот состоит в заговоре свержения своей королевы. Это сразу меняло для посла все дело, ведь Мадрид мечтал увидеть на английском престоле свою ставленницу Марию Стюарт. А когда на следующей встрече и сам Хокинс признался, что состоит в заговоре и готов сообщать испанскому послу обо всех делах заговорщиков, никаких сомнений в его искренности уже не оставалось. Довольный столь ценным приобретением, король Филипп даже выплатил Хокинсу за Сан-Хуан-де-Улоа 40 тысяч фунтов стерлингов и дал, так сказать, авансом патент… название испанского гранда.

К концу августа 1571 года все оставшиеся в живых к этому времени матросы Хокинса были освобождены и отправлены в Англию. Довольный де Спес решает привлечь заговорщиков Хокинса к своему, уже настоящему заговору против английской королевы. Между тем, информируя посла о своем мнимом заговоре, хитрый Хокинс одновременно информировал о наличии настоящего заговора Елизавету. Надо ли говорить, что вскоре заговор был раскрыт, его участники лишились голов, а де Спес был выдворен из Англии. Самое удивительное, что он так и не узнал, кому обязан столь сокрушительным провалом.

По справедливому замечанию одного историка, интрига Хокинса напоминает главу из "Монте-Кристо". В результате ее Филипп, кругом околпаченный, за хорошо живешь выдал Хокинсу патент на звание испанского пэра, освободил его матросов, дав каждому по десять дукатов на дорогу, да еще выплатил на приведение флота добровольцев в порядок сорок тысяч фунтов стерлингов…

Что касается Дрейка, то он был не настолько изворотлив и хитер, как его старший товарищ, а потому Дрейк заявил просто:

— Я объявляю испанского монарха своим личным врагом и бросаю ему в лицо свою перчатку!

— Как же ты собираешься с ним драться? — спросили его.

— Я нанесу Филиппу удар там, где он его меньше всего ожидает. Я вломлюсь в его сокровищницу! Сан-Хуан-де-Улоа меня многому научил. Но я знаю, что ежегодно все драгоценности из Перу доставляются на тихоокеанское побережье Панамы, а оттуда уже на мулах перевозятся в Номбре-де-Диос, что на побережье Атлантики. За этим золотом всегда приходит испанский флот в 70 вымпелов из Севильи.

— Не думаешь ли ты бросить вызов всему испанскому флоту? — переглянулись друзья.

— Нисколько! Я просто надеюсь упредить донов из Севильи. Впрочем, у меня еще есть неотложные дела в Плимуте.

Еще до Сан-Хуан-де-Улоа Фрэнсис присмотрел хорошенькую семнадцатилетнюю дочку местного шкипера Гарри Ньюмена по имени Мэри. 4 июля 1569 года он женился на ней. Было нашему герою в ту пору 25 лет — возраст по тем временам весьма солидный.

Уже через несколько дней после свадьбы Дрейк ушел в море. Об этом плавании историкам практически ничего неизвестно, так оно было засекречено. Фрэнсис бороздил Карибское море, изучая подходы к Панаме.

В следующем году Дрейк снова уходит в море на утлом 30-тонном суденышке "Лебедь". Это снова была всего лишь разведка.

На этот раз на побережье Панамы Дрейк нашел удобную и защищенную от ветров бухту. Над берегом кружили стаи птиц.

— Нарекаю эту бухту Портом Фазанов! — решил Фрэнсис.

Берег очистили от зарослей, а в ямах спрятали запас продуктов.

— Подготовку я закончил, и теперь пора браться за дело! — объявил Дрейк, вернувшись в Плимут.

В мае 1572 года Дрейк на судах "Паша" и "Лебедь" оставил за кормой Плимут. С собой он взял и двух младших братьев — Джона и Джозефа. Задуманное Дрейком было настолько дерзко, что с уходившими в море прощались как с покойниками. Более всех рыдала несчастная Мэри Дрейк.

Свой флаг Дрейк поднял на "Паше", а на "Лебеде" — средний брат Джон. Суда были загружены под завязку и продовольствием, и порохом.

Помимо всего прочего, на "Паше" разместили разобранные галеры-пинасы.

Достигнув Доминики, Дрейк встал на якорь у скалистого необитаемого островка. Там налились водой, перевели дух. Затем суда достигли Порта Фазанов.

Там его ждал неприятный сюрприз. На одном из деревьев он нашел металлическую табличку с нацарапанной надписью: "Капитан Дрейк. Если судьба приведет вас в этот порт, немедленно уходите! Испанцы обнаружили это место и взяли все, что вы здесь оставили. Я ухожу отсюда сегодня, 7 июля 1572 г. Любящий вас друг Джон Гарретт".

— Это старина Гарретт из Плимута! — ошарашенно воскликнул Дрейк. — И он был здесь всего каких-то пять суток назад!

Матросы заволновались:

— А не лучше ли нам по-доброму смыться, пока не поздно!

— Бегать от испанцев не в моих правилах! — ответил капитан. — Да и другой столь удобной бухты у нас нет, а без хорошей бухты вся наша затея не стоит и затертого пенса!

Чтобы избежать внезапного нападения с моря, суда расположили бортами к выходу из бухты, а пушки зарядили. Одновременно на берегу начали строить небольшой форт, вокруг которого расчистили лес, собрали галеры-пинасы.

А на следующий день в гавань неожиданно вошло… английское судно с двумя захваченными испанскими призами.

— Хозяин Эдвард Хорен, капитан Джеймс Ренс! — недовольно констатировал Дрейк, оглядев нежданного гостя в подзорную трубу. — Это не тайная бухта, а проходной двор!

Как оказалось, бухту Репсу показали матросы, плававшие ранее с Дрейком. Впрочем, три десятка опытных матросов были далеко не лишними, и Дрейк взял конкурента в долю.

Вскоре вся флотилия покинула Порт Фазанов и двинулась вдоль побережья Панамы. У трех небольших островов, покрытых лесом, встретили два испанских судна с командой из негров.

— Откуда вы?

— Из Номбре-де-Диоса!

— Какие у вас новости?

— У нас тревожно, жители обратились к губернатору Панамы, чтобы прислал солдат.

— Они узнали о моем прибытии! — подбоченился Дрейк.

— Вовсе нет, просто на город напали беглые рабы-мароны.

После этого словоохотливые негры рассказали Дрейку еще немало интересного и полезного о своем городе. Негров Дрейк отпустил, после чего оставил суда на попечение Ренса, а сам с семью десятками матросов на пинасах направился к Номбре-де-Диосу.

Недалеко от города он высадил десант, который должен был атаковать испанский порт со стороны берега. Англичане были вооружены мушкетами, а примкнувшие к ним беглые рабы — луками.