Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I

Вообще надо отдать справедливость Удѣльному Ведомству, сыгравшему въ нашихъ Самарскихъ краяхъ крупную роль благодѣтельнаго культуртрегера. Мало того, что оно проявило упомянутую иниціативу, для того времени смѣлую, въ отношеніи способа взысканія аренды, Удѣлы настойчиво проводили въ жизнь въ высшей степени разумную мѣру для поднятія общаго уровня земледѣлія въ нашихъ мѣстахъ, посредствомъ установленія особаго способа землепользованія на своихъ оброчныхъ статьяхъ по принципу: „do ut des”. Нуждающійся въ ихъ землѣ арендаторъ получалъ таковую лишь при условіи неуклоннаго исполненія ряда принятыхъ при подписаніи контракта обязательствъ, какъ-то: веденія многопольнаго сѣвооборота съ непремѣннымъ травосѣяніемъ, унаваживаніемъ, чернаго пара, пропашной культуры и пр.

Все это создало въ одно десятилѣтіе чисто-сказочное измѣненіе мѣстнаго народнаго хозяйства, въ смыслѣ матеріальнаго довольства и избытка. Съ 1895 по 1905 годъ Удѣльныя земли, представлявшія собой сплошныя степи, растянувшіяся между Ставрополемъ и Мелекессомъ, ранѣе, бывало, въ лѣтнее время покрытыя чахлой степной растительностью и лишь кое-гдѣ засѣянныя клиньями трехпольнаго хозяйства, превратились нынѣ въ зеленые участки, обильно заросшіе сочными травами и другими злаками, въ соотвѣтствіи съ тѣмъ многочисленнымъ сѣвооборотомъ, который подсказывался Удѣльнымъ Вѣдомствомъ при сдачѣ земель. Всюду виднѣлся навозъ, многочисленные стоги сѣна; вездѣ попадался сытый скотъ и пр. Однимъ словомъ, по благодѣтельному указу хозяина — Удѣловъ, все оживилось, разбогатѣло и поздоровѣло. Но, увы! ненадолго.

Наступило октябрьское лихолѣтье 1905 года, и все тотъ же чиновный Петербургъ поспѣшилъ пойти на уступки революціоннымъ уличнымъ требованіямъ. Изданъ былъ ноябрьскій указъ 1905 года о мобилизаціи казенныхъ и удѣльныхъ земель на предметъ удовлетворенія крестьянскихъ „аграрныхъ” нуждъ. Большое культурное дѣло, столь успѣшно начатое Удѣльнымъ вѣдомствомъ, а за нимъ и казной, оборвалось и... погибло. Прошло нѣсколько лѣтъ, и тѣ же степи стали принимать прежній захудалый полузаброшенный видъ...

Остальныя селенія моего участка имѣли общинное землепользованіе съ полными выкупными надѣлами, распредѣленными по Уставной Грамотѣ, согласно числу душъ, зарегистрированныхъ по ревизскимъ сказкамъ 1857 года. Само собой разумѣется, съ того времени, почти за 40 лѣтъ, произошли крупныя измѣненія въ семейномъ составѣ мѣстнаго населенія. Нѣкоторыя семьи оказались въ исключительно благопріятныхъ условіяхъ съ точки зрѣнія земельнаго обезпеченія, владѣя, по тѣмъ или другимъ причинамъ, многими „душевыми” надѣлами; и обратно — много семей, имѣвшихъ съ основанія надѣленія одну или двѣ „души” и разросшіяся въ многочисленное потомство, оставались при томъ же ограниченномъ количествѣ земли.

Кромѣ того, за эти долгіе годы, много перемѣнъ въ первоначальную схему земельнаго распредѣленія 60-хъ годовъ внесло само крестьянское самоуправленіе, получившее право, въ нѣкоторыхъ указанныхъ закономъ случаяхъ, вмѣшиваться въ порядокъ общиннаго землепользованія, отбирая въ свое распоряженіе душевые надѣлы у однихъ (за выморочностью, накопленіе недоимокъ, въ силу безвѣстнаго отсутствія) и предоставляя таковые другимъ своимъ однообщественникамъ.

Надо принять во вниманіе, что съ момента уничтоженія института міровыхъ посредниковъ и до появленія земскихъ начальниковъ ушло много времени; въ этотъ промежутокъ надзоръ за дѣятельностью крестьянскихъ самоуправленій и руководство ими фактически почти совершенно отсутствовали. И то сказать: могъ ли одинъ человѣкъ, именовавшійся непремѣннымъ членомъ уѣзднаго по крестьянскимъ дѣламъ присутствія, услѣдить за законностью и цѣлесообразностью правовой административной жизни цѣлаго уѣзда, включавшаго въ себѣ отъ 36 (Ставропольскій у.) до 54 волостей (Бузулукскій у.) ?! Несомнѣнно, обыденная деревенская жизнь, со всей своей мелочностью, людскими инстинктами и страстями, брала верхъ надъ писаными законами, какъ скоро наблюдавшаго глаза не стало.

Дѣйствительными хозяевами деревни были не сельскіе сходы, а волостные и сельскіе писаря, которые, совмѣстно съ обычно въ то время малограмотными, а то и вовсе неграмотными, сельскими и волостными должностными лицами, почти безконтрольно руководили всей мѣстной крестьянской жизнью, внося хаосъ и безправіе во взаимоотношенія членовъ общества въ области землепользованія.

Всюду царствовало безудержное взяточничество, въѣвшееся въ плоть и кровь народную настолько, что приняло характеръ какъ бы узаконеннаго обычая. Вино, деньги, хозяйственные припасы и пр. — все это давалось во всѣхъ тѣхъ случаяхъ, когда требовалась для кого-либо или чего-либо т. н. „общественная” санкція

Выборы на какую-нибудь общественную должность, жеребьевка на пользованіе землей, земельные передѣлы, полученіе въ аренду „выморочныхъ душъ”, волостная судебная тяжба и т. п. — все это сопровождалось взяточничествомъ, львиная доля котораго перепадала на почти единственно хорошо грамотнаго въ то время волостного или сельскаго писаря.

Отсюда ясно, почему писаный законъ и дѣйствовавшая на мѣстахъ практика въ области общиннаго землепользованія совершенно не совпадали другъ съ другомъ. Здѣсь, повторяю, властвовалъ полнѣйшій произволъ на почвѣ самаго безсовѣстнаго взяточничества.

Подобный уклонъ правовой жизни деревни способствовалъ образованію того земельнаго „кулачества”, о которомъ въ свое время было столько говорено, и борьба съ которымъ была возможна лишь путемъ близкаго и неукоснительнаго надзора за порядкомъ землераспредѣленія и землепользованія.

Въ области семейно-наслѣдственныхъ крестьянскихъ взаимоотношеній и связанныхъ съ ними всевозможныхъ тяжбъ и претензій точно также царилъ невообразимый хаосъ, чему способствовалъ, самъ того не вѣдая, Правительствующій Сенатъ, вынесшій въ 80-хъ годахъ рѣшеніе, въ силу коего тотъ или другой мѣстный обычай удостовѣрялся мѣстнымъ же сельскимъ сходомъ.

Изъ всего сказаннаго представляется яснымъ, почему однимъ изъ главныхъ своихъ заданій я поставилъ себѣ дѣло упорядоченія мѣстнаго крестьянскаго землепользованія.

Послѣ перваго же года въ моемъ участкѣ установился такой порядокъ, что обо всѣхъ сельскихъ сходахъ я заранѣе зналъ у себя въ канцеляріи, и всюду, гдѣ нужно, я могъ по желанію и выбору лично появляться, благодаря чему мнѣ удалось однажды въ с. Узюковѣ самому прослѣдить за вынутіемъ жеребьевокъ при отводѣ земельныхъ участковъ послѣ передѣла на наличныя души, и этимъ предупредить готовившіяся, по дошедшимъ до меня слухамъ, злоупотребленія со стороны мѣстныхъ кулаковъ.