Владимир Стасов - После всемирной выставки (1862)

Стасов решительно выступает против космополитических воззрений в области искусства, против рабской подражательности каноническим образцам, против искусства чистой формы, голого техницизма и ремесленничества. С большой принципиальностью и остротой он ставит вопрос о ведущей роли содержания, определяющегося ясным осознанием „задачи и характера искусства нашего времени“. Искусство — „воспроизведение совершающегося в истории, в жизни, в душе, в природе“, оно „не создает ничего своего, нового, из собственных материалов“, „судьбы человеческие — его оригинал и вечный сюжет“, — таковы позиции Стасова, в корне противостоящие идеалистической эстетике. С этих позиций Стасов вновь страстно и убежденно, как и в статьях „О голландской живописи“ и „Г-ну адвокату Академии художеств“ (т. 1), выступает в защиту так называемой жанровой живописи, отмечая прежде всего большое значение творчества Федотова. Сравнивая его с Гогартом, Стасов отмечает как положительную особенность русской реалистической живописи отсутствие в ней, не в пример английской, моралистических и нравоучительных тенденций, как не имеющих „основ в направлении народного духа“.

Следует отметить, что в комментируемой статье Стасов с особой четкостью и остротой поставил вопрос о художественном совершенстве произведения, о соотношении формы и содержания. Признавая содержание ведущим, он заявляет, что „время наше… никогда не потерпит… попрания“ формы: „как бы велико и прекрасно ни было содержание, наше время из-за него одного не помирится с неумелостью формы; больше чем когда-нибудь оно требует от художника строгого, глубокого учения, мастерства, полнейшего владения средствами искусства, иначе признает произведение не художественным“.

Данная статья Стасова не лишена и отдельных ошибочных воззрений. Нанося удары космополитическим тенденциям, он не обращает внимания на самобытные начала русского искусства XVIII и первой четверти XIX века, хотя и отмечает большие успехи портретной и батальной живописи.

Профессор Ф. И. Иордан. — В. С.

Конечно, не бесполезно запомнить имена наших лондонских распорядителей. Это были: гг. Левшин, Петерсон и Каменский. — В. С.

Первоначальный проект памятника Екатерине II, Микешина. — В. С.

Проект памятника Николаю I, под видом св. Георгия, Пименова. — В. С.

Великий князь Владимир, проект одной из групп для Николаевского моста, Пименова. — В. С.

В настоящее время гонение против прежних картин на военные сюжеты простирается до того, что года два тому назад не допустили на выставку редких вещей в Петербурге талантливую картину Устинова «Мирная Марсомания», где был представлен офицер старого времени, приготовляющийся к разводу и в служебном пылу, с трубкой в руке, марширующий по комнате перед восхищенным семейством. Устинов, умерший, то же как и Федотов, от бедности и горя, был скорее дилетант, чем художник, по крайней мере талант его не успел еще вполне вызначиться; но в этой примечательной картинке было столько правды, юмора, комизма, что, наверное, ее полюбила бы наша публика и отдала бы хоть позднее уважение бедному художнику, так рано скошенному смертью. Но не так судили личности, власть в нашем художестве имеющие. «Quelle horreur!» — вскричали они перед этой картиной, и картина была прогнана с выставки, и ее до сих пор никто у нас не знает. — В. С.