Дейв Каллен - Колумбайн [litres]

Клиболды встретились с Бобом на обеде в одном из ресторанов Литтлтона. Атмосфера во время этой беседы была сердечнее и непринужденнее, чем с Харрисами, в основном благодаря Сью. Встреча продолжалась два часа. Было много смеха и много слез. С тех пор Боб и Клиболды поддерживают связь.

Боб очень рад, что он смог увидеться с родителями Эрика и Дилана. Он получил от этого куда больше, чем Линда Маузер. Боб с самого начала ставил перед собой другую задачу. Линда хочет, чтобы обе семьи вышли из тени и согласились на беседу с экспертами или СМИ, как бы тяжело это ни было. Харрисы же сказали ей, что не смогли бы этого вынести.

Целью же Боба было снять с них давивший на них груз. «Я желал, чтобы они знали, что не все в мире возлагают на них вину». Обе пары поблагодарили его и, похоже, испытали облегчение. И это сделало Боба счастливым.

Валин Шнур счастлива. Безумно счастлива. На десятой годовщине она выступила от имени тех, кто был ранен, и ее яркая речь об исцелении и примирении стала кульминационным моментом всей церемонии. Это была речь, которую она не смогла бы произнести ни на одной из предыдущих годовщин.

«Когда отмечалась пятая годовщина, наблюдалась всеобщая гонка», – отметила она. СМИ старались на все смотреть под позитивным углом. «На меня оказывалось огромное давление, чтобы я наладила свою жизнь. Вернее, чтобы я выглядела так, словно наладила ее. Но на самом деле внутри у меня был полный раздрай. В тот год была модной одна тема – расставание с прошлым и движение вперед, – сказала она. – Как я расстаюсь с прошлым и иду вперед? Последние четыре года я жила на автопилоте, чтобы закончить колледж. И что теперь? Я была совершенно потеряна. Выбита из колеи».

В том году, отвечая на вопросы СМИ, Валин говорила только о позитивном. «Я дам вам столько позитива, сколько смогу из себя выжать, – решила она. – Мне совсем не хотелось говорить, что моя жизнь – это полный отстой».

Так оно и было. Дилан изрешетил ее из дробовика. Он и Эрик вынули из патронов фабричную дробь и заменили более крупной, добавив к тому же битое стекло, опилки, все, что угодно, лишь бы усугубить ущерб. И они добились своего. Когда Валин доставили в Шведский медицинский центр, ее рука и туловище были все в дырах – девять пуль плюс всевозможная грязная шрапнель, которая нарушила работу иммунной системы и привела к инфекциям, от которых она не могла избавиться несколько лет. Первой бригаде хирургов, к которой она попала, пришлось как можно быстрее зашить раны, чтобы спасти ей жизнь. В результате большие куски кожи оказались несостыкованы. Она потеряла такую значительную часть плоти на левой руке, что не могла разогнуть ее несколько лет. Она не могла нормально сидеть, была нарушена и походка. За несколько лет девушка перенесла великое множество сеансов физиотерапии и четыре операции.

Это было тяжело, но она выстояла. Из-за боли, сеансов физиотерапии и психотерапевтического консультирования, страха, злости, чувства вины, хаоса в мыслях и финансовых трудностей все четыре года в колледже пронеслись как в тумане. Сейчас Валин трудно вспомнить какие-то детали из того периода. Она называет его годами мглы. Трудностей было так много, что она не могла с ними справиться – и она просто плыла по тем дорогам, которые были наиболее доступны. Благодаря семейным связям она могла работать в банках, что было нетрудно и давало финансовую стабильность.

Но после первых пяти лет она наконец поняла, что в ее жизни не так. Что она делает в банке? Ведь она всегда мечтала стать социальным педагогом.

И она снова пошла учиться. Получив степень бакалавра, она нашла работу в патронаже, где занимается защитой детей. В конце 2009 года она получила степень магистра. Она любит свою работу и свою новую жизнь.

«Я нашла то, что у меня хорошо получается, что приносит моральное удовлетворение и знакомит с людьми, которые оказались в ужасных обстоятельствах, но сумели подняться над ними. Как можно не любить такое? Я люблю свое дело и люблю своего парня. Мне повезло, что я могу это сказать».

Именно этот поворот в жизни позволил ей простить Эрика и Дилана. «Злость? Я покончила с ней», – говорит она. На это потребовалось время. Гнев уходил постепенно, в течение нескольких лет. «Чем больше я развивала свою индивидуальность, тем больше отпускала прошлое». Дело было не в Эрике и Дилане, а в ней самой. Надо забыть прошлое и жить дальше.

Линда Маузер была права – молодые быстрее восстанавливали душевные силы. Примечательно видеть их на десятой годовщине трагедии. В глубине души семьи тринадцати убитых и двоих убийц страдали в этот день неимоверно. Но было заметно, что большинство выживших, включая тех, кто был ранен, блаженно умиротворены. Общий тон церемонии казался безмятежным, толпа вела себя вежливо и уважительно, и не чувствовалось, что она угнетена. В речах на этот раз было меньше накала – ни у кого больше нет нужды убеждать других в том, что они чувствуют себя именно так, а не иначе; теперь они просто жили.

Накануне вечером в школе собрались пятьсот бывших учеников, четверть тех, кто пережил нападение. Их настрой поразил мистера Ди. Они повзрослели, закончили колледжи и строили карьеру. Многие были женаты или замужем и уже растили детей. Они не так уж часто думали о стрельбе. У них все было хорошо.

Мистер Ди уходил с церемонии, чувствуя такое облегчение, какого не испытывал уже десять лет.

Самым трудным для Валин было простить Эрику и Дилану убийство ее близкой подруги Лорен Тоунсенд. Трудно прощать от имени кого-то еще. Но сегодня Валин не держит зла на Эрика и Дилана.

Их родителей она простила еще раньше. «Я уже в самое первое время понимала их и сочувствовала им, – сказала она. – Они ведь потеряли детей. Эрик и Дилан тоже были чьими-то детьми».

Затем, в октябре 2009 года, Сью Клиболд опубликовала эссе в журнале O, The Oprah Magazine, в котором изложила свое понимание падения сына. Она попросила прощения у семей жертв и в ярких деталях описала то горе, с которым она живет уже десять лет: как плачет, утирая слезы посудным полотенцем, как на нее действует вид детей в продуктовом магазине, ведь она знает, что ее сын сделал с невинными учениками «Колумбайн».

«Прочитав ее эссе, я заплакала», – призналась Валин. Она и раньше понимала, что родители Эрика и Дилана страдают, но не имела четкого представления о том, что именно они чувствуют. «Это эссе показало мне ее мир, и я увидела, как ей больно. Это был по-настоящему мужественный поступок. Ведь их ненавидит весь мир. Весь мир их винит. Если это эссе дало ей возможность хоть немного излить душу, я надеюсь, что ей стало легче».

Почти ничто из того, что случилось в «Колумбайн», уже не вызывает у Валин эмоций. Она очень привлекательная молодая женщина, и, хотя шрамы и уродуют ее руку, она закатывает рукав и показывает их, ни о чем не беспокоясь. И о том, как ее ранили, и о пребывании в больницах, и о боли она рассказывает с улыбкой. Она вспоминает все это, не переживая все заново. Но один эпизод по-прежнему вызывает у нее ярость. Говоря о нем, она плачет.