Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Существенно, что объективная необходимость демократизации означает историческую обреченность леваков, поднимающих на щит времена Мао и потому вынужденно выступающих против нее как «капитуляции перед буржуазными элементами» и «политическим выражением капиталистического перерождения». Какую бы популярность ни заслуживали бы «новые левые» Китая своей пламенной риторикой в условиях действительно кошмарного роста социального неравенства, они вынуждены выступать против категорически необходимой государству и обществу демократизации — и потому исторически обречены, что в тактическом плане обуславливает их слабость (и при столкновении либералов и патриотов, являющемся основным содержанием почти всякой внутренней политики эпохи глобализации, парадоксально превращает их в решающую силу).

Колоссальный политический сдвиг, подобный описанному, разумеется, не может проходить безболезненно, — и XVIII съезд КПК, равно как и предшествующие ему драматические события, неожиданно приоткрыли традиционную завесу над ожесточенной политической борьбой в высшем руководстве Китая, что произвело на отвыкших от этого наблюдателей почти шоковое впечатление.

* * *

Первоначально XVIII съезд КПК был намечен на середину октября 2012 года, причем среди осведомленных аналитиков вполне серьезно обсуждалась возможность его открытия на месяц раньше — 18 сентября. Однако на практике он был проведен значительно позже — с 8 по 15 ноября 2012 года.

К началу 2012 года в китайском руководстве сложились три основные группы влияния, отражающие три основные представления о желаемой стратегии развития Китая:

• либералы (разумеется, по китайским, а не по российским или американским меркам), стремящиеся к углублению рыночных реформ и возглавляемые тогдашним Председателем КНР Ху Цзиньтао (в российской аналитике их часто называют «комсомольцами» — в силу как их исторического генезиса, так и, что представляется основной причиной, аллюзий с поздней советской историей), исторически и идейно наследующие генсеку ЦК КПК Ху Яобану (а ранее, вероятно, Чжою Эньлаю), стремившемуся к либерализации еще в середине 80-х годов (его смерть стала катализатором трагических событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году);

• патриоты (иначе «националисты»), лидером которых стал будущий руководитель Китая Си Цзиньпин (лидерство которого, однако, оставалось под вопросом еще в первой половине сентября, когда он внезапно исчез из поля зрения СМИ, отменив даже принципиально важную встречу с госсекретарем США Х. Клинтон), идейно наследующие Дэн Сяопину (а ранее, вероятно, Лю Шаоци) с его приоритетом возрождения национального величия Китая за счет активизации частной инициативы (в российской аналитике их часто называют «принцами», так как ядро клана составляли наследники «революционеров старшего поколения», пострадавших в культурной революции);

• леваки, апеллирующие к «истинной идеологической чистоте» коммунистического учения времен Мао Цзэдуна и использующие его как символ для опоры на стремление масс к социальной справедливости (в российской аналитике часто ассоциируются с «партийцами» из шанхайской группы Цзян Цзэминя, которые на фоне либерального клана перестали восприниматься как олицетворение всепоглощающей коррупции).

Соотношение между этими группами отнюдь не является простым; так, ставший печально знаменитым Бо Силай (на XVIII съезде он должен был быть избран в состав Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, став одним из 9 высших руководителей Китая, но был изгнан из партии по обвинению в превышении полномочий и коррупции, а его жена была приговорена к смертной казни за отравление британского бизнесмена средней руки) после своей громкой опалы в марте 2012 года по своим взглядам и политическому образу действий принадлежал к левакам, но в силу происхождения относился к «принцам»-патриотам.

Поэтому его низвержение было ударом далеко не только по левому крылу руководства, но отчасти и по патриотическому клану. Нельзя исключить, что оно сыграло свою роль (хотя, разумеется, и не главную) в упрочении их союза, — хотя не стоит забывать и о том, что не склонный к командной игре Бо Силай был для своих партнеров на высшем уровне китайской политики едва ли не большей головной болью, чем для своих формальных противников.

Леваки в виде нынешнего клана (в то время они были, скорее, деидеологизированными партийными администраторами, стремящимися к контролируемому развитию рынка, в том числе и в личных интересах) вышли на авансцену китайской политики в 1989 году, решив исход столкновения либералов и националистов в ходе событий на площади Тяньаньмэнь в пользу последних; собственно, этим и было вызвано возвышение Цзян Цзэминя и его превращение в лидера «третьего поколения» руководителей Китая.

В 2012 году китайские либералы пошли в отчаянное наступление, стремясь сократить число членов Постоянного комитета политбюро с 9 до 7 человек (что качественно усилило бы их влияние в силу ухода по возрасту главы клана националистов, ответственного за весь силовой блок Чжоу Юнкана).

Они также планировали сохранить практику, при которой председатель КНР, уходя со своего поста, оставлял за собой на несколько «переходных» лет пост председателя Военного совета ЦК КПК (он же Центральный военный совет КНР), то есть Верховного главнокомандующего, являющегося высшим лицом иерархии китайской власти. (Последнее отражает исключительную роль армии, подчиняющейся партии, а не государству, в китайской системе управления, которая была создана Мао Цзэдуном по завершении «культурной революции»: столкнувшись с отчаянной нехваткой кадров на всех уровнях гражданского управления, он заместил соответствующие должности армейскими офицерами).

Более того: предполагалось, заменив либерала Ху Цзинтао патриотом Си Цзинпином, дополнительно ограничить права и возможности последнего так, чтобы реальным руководителем Китая оставался Ху.

Ответом националистов на скандал с Бо Силаем стало предание огласке (хоть и ограниченной) тщательно замалчивавшейся ранее истории о сыне ближайшего помощника Ху Цзинтао, заведующего Общим отделом ЦК КПК Лин Цзихуа. Полураздетый молодой человек в компании с двумя девицами насмерть разбился в Ferrari в центре Пекина; то, что отпрыски партийной элиты ездят в машинах за 320 тыс. долл. в стране, средний гражданин которой зарабатывает 9 долл. в день, производило шоковое впечатление. Несчастье произошло 18 марта 2012 года, и контроль был таков, что блогерам Китая даже запретили употреблять слово Ferrari (содержащие его публикации просто блокировались социальными сетями). Однако в августе того же года скандал был предан гласности, а ключевой человек в аппарате ЦК КПК по требованию престарелого Цзян Цзэминя был с позором переведен на менее ответственную работу.