Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Ставя заведомо недостижимые в то время, но необходимые с пропагандистской точки зрения задачи достижения Китаем мирового научного уровня, Дэн Сяопин подчеркнул необходимость не только кардинального увеличения финансирования науки и образования, но и создания творческой атмосферы в их учреждениях. Особо было отмечено, что образование должно служить не только развитию экономики, но и потребностям человеческой личности: более откровенно провозгласить ее самостоятельную ценность в то время было невозможно.

Именно благодаря неустанным выступлениям Дэн Сяопина, взявшим на себя «исправление ошибочных политических установок и налаживание правильной работы в области науки, техники и образования», с осени 1977 года начался пересмотр негативного отношения к интеллигенции, сформированного маоистами в ходе «культурной революции».

И та знала, кому она обязана этим. «Каждая речь Дэна была глотком свежего воздуха», — вспоминают ее представители о тех временах.

А ведь интеллигенция играет ключевую роль в развитии далеко не только нашего социума: то, о чем она сегодня шепчется на кухнях, завтра думает вся страна. (Именно поэтому Сталин, расстреливая и ссылая, покупал ее и заискивал перед ней и все силы положил на то, чтобы перековать ее в целях обеспечения общественного развития.)

Хотя после XI съезда Дэн Сяопин и его сторонники все еще были в меньшинстве на высших уровнях руководства партии, в течение полугода после съезда они за счет аппаратного мастерства и очевидной неспособности «левых» предложить стране сколь-нибудь приемлемую перспективу осуществили подлинную «кадровую революцию».

Началась широкомасштабная реабилитация жертв «культурной революции»; специфика Китая проявлялась в том, что в ее ходе все обвинительные материалы изымались из дел и сжигались.

В политическую жизнь были возвращены сотни тысяч репрессированных партийных работников, прошла замена около 80 % председателей провинциальных органов исполнительной власти и их заместителей. Формально чистка органов власти проводилась под предлогом изгнания из них сторонников «банды четырех», но на деле происходило освобождение от выдвиженцев «культурной революции» в целом.

Сосредоточившись на «кадровой революции», «прагматики» сознательно и последовательно устранились от обсуждения конкретных экономических проблем. Тем самым они предоставили маоистам во главе с Хуа Гофэном, которые в то время аппаратно были сначала сильнее, а потом просто сильны, возможность действовать самостоятельно и самим сломать себе шею. Ведь никаких представлений о реальной экономике и в целом о состоянии страны у этих пропагандистов, фразеров и насильников не было, — как, впрочем, и у большинства тогдашних «прагматиков».

На очередной пятой сессии ВСНП, прошедшей в феврале-марте 1978 года, Хуа Гофэн представил конкретизированный план «четырех модернизаций», провозглашенных им на съезде партии.

Это был новый вариант «большого скачка», который предполагалось совершить с опорой уже не на «собственные силы», — их у истерзанной страны просто не было, — а на западные кредиты, за счет которых предполагалось осуществить интенсивную закупку технологий у стран-кредиторов.

По сути дела, этот механизм был стандартным западным рецептом, обеспечивающим технологическую и финансовую зависимость от стран-кредиторов.

В тогдашней ситуации он был, скорее, благом, — и благом вполне возможным, так как отвратительные отношения с Советским Союзом в условиях уже завершавшейся разрядки позволяло руководству Китая надеяться на сотрудничество с Западом.

Однако это сотрудничество могло развиваться лишь поэтапно, — а времени у нового руководства Китая уже не было.

Не «идейно-теоретическое» и пропагандистское, а материальное наследие Мао Цзэдуна было чудовищным. Около 100 млн. чел. не обеспечивались одеждой и питанием, а страна опять находилась на грани экономической разрухи. Вера не то что в эффективность, но и в простую разумность партии и государства была разрушена. Люди отчаялись.

Сознавая критичность положения, Хуа Гофэн провозгласил совершенно нереальные планы. Он заявил о намерении за 8 лет увеличить производство стали с 20 млн. т в 1977 году до 60 млн. в 1985, а добычу нефти — со 100 до 350 млн. т. Для реализации 120 проектов в промышленности (в том числе 14 — в тяжелой) планировалось осуществить инвестиции, равные сделанным за предшествующие 30 лет.

Авантюризм и безграмотность в стиле Мао, не подкрепленные его авторитетом, интриганством и изворотливостью, были обречены; новый «большой скачок» беспомощно буксовал.

И, без потерь времени, уже весной 1978 года в китайских СМИ началась новая мощная пропагандистская кампания: старый лозунг Мао Цзэдуна «практика — единственный критерий истины» был направлен против Хуа Гофэна и других выдвиженцев «культурной революции». Логика кампании была простой и убийственно надежной: силы, столь убедительно доказывающие практикой свою неспособность обеспечить развитие страны, не имеют права оставаться у власти.

Ключевую роль в организации этой кампании играл Ху Яобан, бывший руководитель комсомола, репрессированный в ходе «культурной революции» и выдвинутый Дэн Сяопином на исключительно важный в идеологическом отношении пост руководителя Высшей партийной школы.

В апреле, в годовщину событий 1976 года на площади Тяньаньмэнь, эта кампания была подкреплена мощной волной дацзыбао, жестко критиковавших «культурную революцию» и даже лично Хуа Гофэна. При этом подчеркивание старой идеи Дэн Сяопина о важности профессионалов использовалось для отмены критерия социального происхождения как главного при назначении на должности и в целом оценки человека.

По мере очевидности провала «четырех модернизаций» «прагматики» все более полно убеждались в необходимости глубоких, качественных преобразований общества, а позиции маоистов во власти слабели.

В течение 1978 года массовая чистка партийного и государственного аппарата достигла уровня уездов, и уже к ноябрю обновленное партийное руководство регионов в целом поддерживало Дэн Сяопина: альтернатива в лице Хуа Гофэна и маоистов дискредитировала себя как содержательной импотенцией, так и политической слабостью.

Власть созрела и, хотя Дэн Сяопин формально еще и не обладал ей, на деле уже лежала в его руках.

Главным становился вопрос, что с ней делать.

5.2.2. Освобождение инициативы: спринтерский бег вслепую

Новое политическое руководство Китая решительно, последовательно и выстрадано всей своей жизнью отвергало авантюризм Мао Цзэдуна и пытавшегося следовать ему Хуа Гофэна, их высокомерное игнорирование социально-экономических реалий и насущных нужд населения, прикрытое выдохшейся ультрареволюционной фразой, вызывавшей отвращение уже в самых широких слоях народа.