Джон Хемминг - Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации

Хотя испанцам не удалось захватить в плен самого Инку, они опустошили его новое поселение Вилькабамбу. В июле 1539 года они вернулись в Куско вместе с одним из его братьев, Куси-Римаком, и с его женой Курой Окльо, которая, согласно традиции инков, была также его сестрой. Титу Куси описывал несчастья, свалившиеся на эту бедняжку, которая была свидетельницей недавней казни двух своих братьев, но худшее ждало ее впереди. Она и испанцы достигли города Пампаконаса, где испанцы попытались изнасиловать ее. «Она не позволяла сделать это и яростно защищалась, а потом измазала тело нечистотами, чтобы мужчины, которые пытались насиловать ее, почувствовали отвращение и тошноту. И таким образом она защищала себя много раз во время этой поездки, пока они не приехали в [Ольянтай] тамбо».

Пока женщину королевской крови инков держали там, поступило сообщение о том, что Манко желает вести переговоры о сдаче. Это заставило маркиза Писарро поспешить в конце сентября с возвращением из Арекипы, где он собирался основать город, который в настоящее время стал вторым городом в Перу. Между двумя правителями произошел обмен посланниками. К одному письму Кура Окльо приложила записку о том, что с ней обращаются хорошо. Писарро зашел так далеко, что со слугой-негром и двумя крещеными индейцами послал Манко пони и немного шелка. Но Манко расправился со всеми посланцами, включая даже подаренного коня.

Писарро пришел в ярость от такого отказа. Он чувствовал, что сейчас неподходящее время для того, чтобы посылать еще одну карательную экспедицию, так как его деятельный младший брат Гонсало в этот момент был в пути к Кито. Поэтому, обманутый в своих ожиданиях, старый губернатор обрушил свой гнев на любимую жену Инки, с которой, согласно утверждению Сьесы де Леона, он и его секретарь Пикадо вступили в половую связь, о чем ходили слухи. Куру Окльо раздели донага, привязали к столбу, а затем индейцы-каньяри ее били и пускали в нее стрелы, пока она не умерла. Она сказала своим палачам. «Скорей прикончите меня, чтобы полностью насытиться». Больше она не сказала ничего и терпела все муки молча и не двигаясь. Большинство испанцев испытали отвращение при виде такой жестокости, «действий, совершенно недостойных здравомыслящего христианина». Для усиления этого зверства тело Куры Окльо было пущено вниз по реке Юкай в корзине, чтобы люди Манко нашли его. Инка «был охвачен горем и отчаянием из-за смерти своей жены. Он рыдал и очень горевал по ней, так как очень ее любил».

Не удовлетворившись этим кровожадным убийством, Писарро казнил и многих индейских вождей, которые сдались в плен испанцам. Вильяк Уму и некоторые вожди протестовали против убийства Куры Окльо и из-за этого были заподозрены в сочувствии мятежникам. Вильяк Уму был взят в плен в кунти-суйю совсем недавно, в октябре. Ильян Суарес де Карвахал писал, что верховный жрец был «человеком, обладавшим большой властью среди индейцев. Если с ним хорошо обращаться, он может стать самой влиятельной фигурой, которая заставит Инку выйти с миром значительно быстрее». Вместо мягкого обращения Писарро сжег Вильяка Уму заживо. А также он сжег Тисо, который мирно жил в Куско в течение последних девяти месяцев. Эти казни в большинстве официальных хроник имели оправдания. Но главный священник Куско Луис де Моралес открыл всем, что Писарро убил 16 военачальников Манко, отвезя их в Юкай под предлогом, что там он выделит им земли. Титу Куси записал, что, помимо Вильяка Уму и Тисо, Писарро сжег «Тайпи, Танки Уальпу, Орко Баранку, Атока Суки, „…“ Оскока и Курьятау и многих других бывших военачальников, чтобы они не смогли вернуться к моему отцу; так испанцы обеспечивали безопасность своего тыла». Это предательское убийство без суда военачальников Инки было одним из самых постыдных деяний конкисты.

Таким образом, второе восстание Манко закончилось, не считая сопротивления Илльи Тупака в Уануко. Это была последняя попытка национального масштаба изгнать европейских захватчиков. Хотя испанцы и не испытывали особых трудностей в подавлении отдельных очагов восстания, местное население продемонстрировало небывалую храбрость и упорство в предпринимаемых попытках. Нельзя сказать, что империя инков сдалась без борьбы. И у индейцев было утешение: вопреки всем предсказаниям, их Инка был все еще на свободе. Покрытые джунглями горы Вилькабамбы спасли Манко и заработали себе репутацию гибельного места. Эрнандо Писарро сообщил королю, что испанцы, вернувшиеся с Вилькабамбы, были приведены в смятение лишениями и отсутствием продовольствия. «Они пишут, что требуются немалые ресурсы, чтобы проникнуть в этот край. Это можно сделать, только понеся большие расходы, а так как те, кто ходил туда, не могли себе позволить этого, их энтузиазм истощился». Инка Манко остался жив.

Пока Манко боролся за освобождение Перу и выживание в Вилькабамбе, его единокровный брат Паулью пользовался всеми привилегиями правителя Куско. Испанцы были откровенно сбиты с толку энтузиазмом Паулью в сотрудничестве с ними. Епископ Вальверде сообщал королю: «В настоящее время нам очень нужен сын Уайна-Капака по имени Паулью, через которого мы управляем коренным населением, находящимся сейчас в мире и хорошо относящимся к нам». Они относились к нему как «к хорошему индейцу, разумному и послушному», и хвалили его как «доброго друга и слугу его величества». На них производило впечатление то, что «индейцы высоко ценят его, а также потому, что он храбр в сражении» и «много знает о войне». Он заработал себе солидную репутацию главного специалиста по делам индейцев. В 1540 году Алонсо де Торо сказал, что он «видел много раз, как Паулью дает советы губернатору, его помощнику и другим офицерам», и у него было чувство, что его советы были правильные.

Некоторые испанцы считали, что Паулью был слишком хорош, чтобы это было непритворно. Епископ Вальверде писал королю, что дни Паулью, вероятно, сочтены: «Мы считаем и на самом деле уверены, что мятежный Инка либо склонит Паулью на свою сторону, либо убьет его из-за его дружбы с нами». Другие испанцы ставили под вопрос верность Паулью. Во время экспедиции Гонсало Писарро к Вилькабамбе капитан Вильегас высказал вслух свои подозрения: «Мы не знаем, какими договоренностями или замыслами он связан со своим братом Инкой Манко, к которому он питает больше верноподданнических чувств, чем к нам». И когда маркиз Писарро пытался начать с Манко переговоры в долине Юкай, многие испанцы подозревали Паулью в предательской связи со своим братом.

Такие подозрения льстили Паулью. Если он и предпринимал какие-либо действия в этот период, то, скорее всего, это были попытки сорвать, переговоры, которые угрожали ему как обладателю титула Инки. Он принимал вид оскорбленной невинности и доказывал, что он никогда не замышлял предательства по отношению к испанцам, и это, без сомнения, было так. Его друзья поддерживали его. Мартин Салас говорил: «Я слышал, что многие люди считали, что Паулью неискренен, но я также выяснил, что еще не было раскрыто ни одного случая замышляемого им предательства».