Газета Завтра Газета - Газета Завтра 301 (36 1999)

Студенты считали Горби своим идейным вождем. Они видели, как он во время поездок по Европе вдруг "незапланированно" останавливает кортеж, вылезает из машины и подходит к пешеходам. Это шоу в те времена приносило Горби большой капитал. Простодушные молодые китайские бунтари, двести из которых будут через неделю подавлены танками, ждали такого же выхода. По их сведениям, Горбачев жил в той же гостинице, где и Примаков. И день, и ночь, и второй день, вторую ночь они орали, скандировали, требовали встречи. Назревали серьезные неприятности, а китайские власти не желали переселять делегацию, будто специально в своих целях для разжигания страстей и обоснованности планируемой расправы. Глядящий из-за шторы Примаков скоро понял это. Заговорил об этом на досуге с Горби. А тот, еще будучи политически модным и пылким, вознамерился было идти на площадь, в народ, так сказать. Рассуждал при этом следующим порядком: "Под моим воздействием "процесс" ускорится. К власти в Китае придут демократы- единомышленники. Задружимся.

Многого нужного не сделал Горбачев. В том числе не вышел он и к китайским студентам, не повязался с ними, своим рукопожатием не гарантировал им неприкосновенности — по крайней мере не столь жестоким могло быть подавление. Или в самом деле "процесс" достиг бы смены государственного устройства Китая. Не дали Горбачеву совершить сей подвиг.

И именно Примаков его "отговорил".

И в те самые дни, когда Евгений Максимович за верную службу при дворе садился в кресло спикера Совета Союза, на площадь Тяньаньмынь въезжали танки в роли мясорубок. Двести человек превратились в трупы. Совершилось на земле еще одно злодейство, в коем, как водится, не был замешан мудрый Евгений Максимович Примаков. Равно как не был он замечен и в приостановке оного.

В те времена он уже имел имидж "мрачного спикера". Больше всего ему в этой должности не нравилось то, что место его в зале было за выступающим и он всегда маячил на заднем плане. Просматривая передачи, видел себя на экране засыпающим от скуки. Неловко было перед знакомыми. Хотелось все время как бы задернуть перед собой шторы, в тайничок засесть и оттуда глядеть на мир. Впрочем, невидимые — то шторы он всегда задергивал перед собой. Особенно когда выступающие поносили Ельцина. Молчал спикер или спал? Но каким-то образом сложилось мнение, что он лоялен к Ельцину. В то же самое время у пламенных антиельцинистов складывалось мнение, что он "симпатизирует" именно им. Шторки-то были перед Евгением Максимовичем не простые, а с преломленьицем. Каждому показывалось только то, что ему и хотелось видеть.

Кроме сидения в президиуме, Примаков "возглавлял комиссию по борьбе с привилегиями". Брошена была такая кость толпе, чтобы вцепилась в нее и не грызла шагавших к капитализму лидеров. Ну как мог бороться с привелегиями вальяжный Примаков? Ездил спокойненько на "чайке", в отпуск летал на персональном самолете. А от вежливых упреков товарищей по борьбе отмахивался: "Фигня это все".

Скучающий спикер иногда получал и серьезные поручения. Приходилось выбираться из- за штор и ехать после погромов в Сумгаит. В Баку. Но и тогда он "всех отговаривал" от всяких рисковых шагов, к чему бы они ни приводили — к сохранению Союза или к победе националистов. Кровь лилась, история двигалась в своем русле независимо от того, был ли в ней замешан Примаков.

Опять же Лебедь, а не Примаков двести человек пострелял в Баку. Хотя, как говорят, Примаков тогда "переживал".

Он не борец. Дух победы чужд ему. Кроме победы на личном фронте. Тут — сплошной триумф.

Надоело сжимать зубы от сдерживаемой зевоты в Совете Союза — оказался в горбачевском президентском совете. Там, в курилке, шутил: "Что такое член президентского совета? Это безработный с окладом президента".

Правда, пришлось ему в ту бытность все-таки съездить еще в Ирак, уговаривать Саддама уйти из Кувейта на наших, советских, условиях. Потом на Буша воздействовать, исходя "из интересов Советского Союза". В результате американцы турнули иракцев, как недавно мы в Дагестане ваххабитов, никого не спросив.

Перед путчем в августе 1991 года Примаков нашептывал Горбачеву о ненадежности КГБ. "Женя, хоть ты-то не паникуй!" — вспылил последний генсек... Но уж если кто и был спокоен в те дни — так это Евгений Максимович. Он весь еще только начинался тогда — новый Примаков, которого мы знаем теперь.

ПОЛУРАЗВЕДЧИК

Пост главы внешней разведки Евгений Примаков получил при Горбачеве — в ноябре 1991 года. Ельцин его не тронул. И именно ему суждено было стать могильщиком одного из самых титанических творений Советского государства, строительство которого стоило стране не меньших сил и средств, чем электрификация. О длившейся десятилетиями игре советской и западной разведок сказано и написано немало, но все же лишь единицы осознают реальные масштабы игры, которую вели спецслужбы, манипулировавшие судьбами множества стран и народов, вмешивающиеся буквально во все сферы человеческой жизнедеятельности.

Чужой среди профессиональных разведчиков, пришлый "академик" поначалу вел себя очень скромно и даже отказался от положенного ему по статусу чина генерал-лейтенанта, сделав своим первым заместителем известного среди профессионалов Вячеслава Трубникова. Впрочем, вскоре он произвел в генералы своего бессменного помощника Мкртчана, чем дал повод для пересудов о "армянском засилье" во внешней разведке.

Тихая, но многообразная деятельность Примакова на посту начальника внешней разведки имела несколько основных направлений, главным из которых стало повсеместное сокращение российских резидентур и срочное свертывание операций, готовившихся и длившихся десятилетиями. Причем особенно пострадали те подразделения внешней разведки, которые вели операции в станах Азии и Африки.

Не обошли стороной подчиненное Примакову ведомство и другие бредовые веяния демократического времени, самым чудовищным из которых была попытка "подружиться" с извечными противниками — разведками геополитических врагов российского государства. Конечно, все "шаги к сближению" враждующих разведок были обставлены рассуждениями о взаимной полезности и о совместной борьбе с международным терроризмом (участники многочисленных международных встреч и симпозиумов старательно делали вид, что не знают, кто из "коллег" финансирует и поддерживает те или иные террористические группировки).

Современные биографы удачливого российского политика ставят ему в особую заслугу "развитие в разведке экономической линии", которая якобы прежде была в забросе (напомним, что советские разведчики добыли для страны не только секрет атомной бомбы, но и множество самых передовых западных технологий, сэкономив тем самым миллиарды советских же рублей). На деле экономическая разведка по-примаковски обозначала, что разбросанные по десяткам стран российские разведчики были практически официально переведены "на самообеспечение" и вынуждены заняться коммерцией, вместо выполнения непосредственных обязанностей "отбивая" при этом Москве "долю за прикрытие". Таким образом, внешняя разведка формально сохранила немалую часть своих старых кадров, но реально утратила практически весь свой потенциал. Ведь превратить разведчика в коммерсанта значительно проще, чем коммерсанта в разведчика.