Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №12 (2004)

Рудольф БАЛАНДИН, Сергей МИРОНОВ

Товарищ Сталин,

пан Пилсудский

и “независимая” Польша

Иосиф Сталин, один из создателей и руководителей советской державы, выдающийся полководец, партийный и государственный деятель — эта историческая характеристика уже не вызывает сомнений даже у убеждённых противников сталинского идейно-политического наследия. Однако о роли И. В. Сталина в дипломатических баталиях 1920—30-х годов известно пока не так много. Восполнить этот пробел помогает новая книга российских исследователей Р. К. Баландина и С. С. Миронова “Дипломатические поединки Сталина. От Пилсудского до Мао Цзэдуна” (М., “Вече”, 2004), отрывок из которой мы предлагаем

вниманию наших читателей.

Неистовый пан Юзеф

До начала Второй мировой войны Сталину довелось вести активные дипломатические переговоры с руководителями Германии, Польши, Финляндии, Италии и других государств. Во всех этих случаях приходилось иметь дело не столько с правительствами, сколько с конкретными руководи­телями этих стран — людьми колоритными и незаурядными, проделавшими, в отличие от Джугашвили-Сталина, немало зигзагов на своем жизненном пути.

В этом отношении Юзеф Пилсудский — фигура особенно примеча­тельная. В 1918 году к нему явились делегаты польской социалистической партии, обратившись: “Товарищ Пилсудский”. Он ответил:

— Господа, я вам не “товарищ”. Мы когда-то вместе сели в красный трамвай. Но я из него вышел на остановке “Независимость Польши”. Вы же едете до конца к станции “Социализм”. Желаю вам счастливого пути, однако называйте меня, пожалуйста, “паном”.

В Первую мировую войну он сражался против России. Австрийский главнокомандующий назначил его командиром полка добровольцев, однако в приказе не смог указать его звания (которого у штатского Пилсудского не было) и назвал просто “господином”. А впоследствии этот самый “полковой господин” стал маршалом Польши. (Правда, как известно, Сталин, также не имея военного образования, получил — притом по заслугам! — чин генера­лиссимуса.)

Юзеф Пилсудский, родившийся в 1867 году в городе Жулеве, был подданным Российской империи, которую возненавидел со времени учебы в виленской гимназии. Это чувство, равно как любовь к Польше, он пронес через всю свою жизнь. Образ ненавистного русского учителя гимназии стал для него воплощением угнетателя родины. “Я ненавидел врага и стыдился своего бессилия, — писал он. — Мне так хотелось вредить России”.

Этим он и занялся, поступив на медицинский факультет Харьковского университета и участвуя в студенческих беспорядках. Вскоре его исключили из учебного заведения, после чего он стал убежденным социалистом и националистом. Вернувшись в Вильно (где в отличие от нынешнего Вильнюса тогда преобладали поляки, русские, евреи, а литовцев было мало), он всту­пил в революционный кружок. Когда обсуждалось предложение организовать покушение на императора Александра III, он высказался против, резонно полагая, что после такой акции положение Польши может лишь ухудшиться. Тем не менее всех членов кружка, и его тоже, арестовали за подготовку покушения и сослали в Сибирь.

Более близкое знакомство с представителями русского народа не вызвало у него добрых и уважительных чувств к ним. По его словам: “Все они более или менее скрытые империалисты. Среди них много анархистов, но, странная вещь, республиканцев между ними я совершенно не встречал”.

Судя по такому высказыванию, его социально-политическая ориентация была весьма туманной. Трудно понять, каким образом можно оставаться анар­хистом, не признающим власти каких-либо личностей, групп или классов над народом, в то же время будучи империалистом. Крутой умственный за­мес в голове общественного деятеля! Впрочем, для практических сверше­ний теоретические знания (избытком которых, по-видимому, Пилсудский не страдал) нередко вредят, мешая решительным поступкам и нетри­виаль­ным маневрам. А вот недостатка решительности и самобытности у Пилсуд­ского не было.

Сибирские морозы укрепили в нем весьма своеобразные социалисти­ческие убеждения, питаемые главным образом русофобией. Вернувшись на родину, он стал подпольно издавать (оставаясь почти единственным автором) революционный журнал “Работник”. Однажды, когда он набирал статью “Торжество свободного слова”, к нему нагрянула полиция. В Варшаве его посадили в каземат для особо опасных преступников (одним из его “сторожей” был капитан А. И. Деникин: будущий маршал Польши находился под “опекой” будущего белого генерала). Пилсудскому удалось осуществить побег из психиатрической лечебницы, куда он попал, симулируя душевную болезнь. Его симуляция не обманула русских врачей, но они проявили сочувствие и милосердие к польскому революционеру. Ненависти к “импе­риа­листам-анархистам” у Пилсудского от этого не убавилось. Когда вспыхнула русско-японская война, он отправился в Токио с предложением поднять восстание в Польше. В первую русскую революцию 1905 года он основал боевую группу польской социалистической партии, которая проводила дерзкие налеты на почтовые транспорты, перевозившие деньги (в целях получения средств для подпольного движения), а также убивала полицейских, шпионов, провокаторов…

В Первую мировую Пилсудский обещал австрийцам сотни тысяч польских добровольцев, но не смог набрать и тысячной доли от этого числа. Он создал “Польску Организацию Войскову”, по мере своих незначительных сил помогавшую австрийской армии. Весьма странно, что, оставаясь сторон­ником Франции, он активно воевал против ее союзника, на стороне ее врага (тоже, между прочим, империи, а вовсе не республики). Его присяга на верность австрийскому императору Францу-Иосифу лишь подчёркивает, как верно было отмечено Марком Алдановым, “слепую фанатичную ненависть к России”, так же как его полнейшую социально-политическую бесприн­ципность. Тем не менее не без его активного содействия в ноябре 1916 года была провозглашена независимость Польши. На следующий год Временное правительство России признало этот акт. Пилсудскому впору было перемет­нуться на другую сторону фронта и сражаться со своими австро-германскими друзьями!.. Но так или иначе, его воинственный дух угас, а германское командование арестовало его как русского шпиона, заточив в Магдебургскую крепость, где он пробыл около года. Это был щедрый подарок судьбы! Сам того не желая, он получил статус политического заключенного, борца против германского империализма и убежденного социалиста-революционера. И если Сталина есть все основания считать, как говорят англичане, “человеком, создавшим самого себя”, то Пилсудский был во многом — как политический деятель — творением изменчивой прихотливой эпохи войн и революций.