Николай Яковлев - Война и мир по-американски: традиции милитаризма в США

Съезд набирает темпы, в переполненном зале отеля бойко торгуют киоски, предлагаются патроны, ножи, руководства по подрывным работам, военные уставы и т. д. Рубашки с пестрыми надписями: «Жри свинец, вшивый красный», «Убей коммуниста для мамы». Объявления, которые можно укрепить на двери дома: «Существует ли жизнь после смерти? Вломись и узнаешь», «Не бойся собаки, бойся хозяина». Так они шутят.

Заключительный банкет съезда. Браун и его приятель Дж. Донован, в недавнем прошлом капитан частей особого назначения, произносят речи, отдающие безумием. На фоне американского флага и почетного караула солдат морской пехоты. «Эти речи нудные, — пишет Ф. Рид, — но интересные с точки зрения реакции аудитории. Вот выступает на ломаном английском какой-то афганец. Интересно, понимает ли он, где находится? Толпа ревом одобряет его дело, аплодисментами выражая надежду на победу бравых борцов за свободу над безбожным коммунизмом. Я с трудом подавляю подозрения, что многие из крикунов не знают, где Афганистан. По-видимому, самые страстные ненавистники коммунизма те, кто не может правильно написать это слово».

Они, отравленные милитаризмом, рвутся воевать. С этими понятно, но прискорбно то, что почитающие себя серьезными людьми готовы маршировать с ними в ногу. В 1985 г. Р. Никсон написал порядочную по размеру (240 с.) книгу, взяв в качестве заголовка лозунг антивоенного движения «Не бывать больше Вьетнаму». Пролив обильные слезы по поводу того, что США побили в Юго-Восточной Азии, он закончил повествование словами: «Во Вьетнаме мы сделали попытку и потерпели неудачу, отстаивая справедливое дело. «Не бывать больше Вьетнаму» может означать, что мы не попытаемся еще раз. Это должно означать — мы не потерпим снова поражения».

Коль скоро, как доказывают бесчисленные интерпретаторы американской агрессии во Вьетнаме, там отказал человеческий фактор захватчиков, то повелительной необходимостью милитаристы сделали ставку на оружие массового поражения и технические средства его доставки.

Прямое следствие и продукт милитаризации — стремление насаждать шовинистические настроения в американском обществе. Очевидно, это и дальше будет препятствовать нормализации советско-американских отношений.

Для будущего историка текущие десятилетия спрессуются в короткие главы. Нам трудно, скорее, невозможно предугадать, как и что напишут о нашем веке те, кому суждено жить после нас. Но можно безошибочно утверждать: в грядущие исторические изыскания войдет рассказ о злонамеренных искажениях истины. О том, чего не было, но что со смертельной серьезностью вновь и вновь предрекалось на Западе. С удручающей монотонностью вот уже примерно сорок лет на Западе все открывают глаза на «советскую угрозу». Проще говоря, запугивают грядущим. А нарисовав безотрадную, душераздирающую картину подступающих лет, экстраполируют ее на настоящее и пронзительно, на разные голоса зовут к действиям против Советского Союза. Перелистаем страницы аккордно оплачиваемых «сценариев», которые с великой охотой пишут и печатают на Западе.

...В 1950 г., тогда еще не профессор, Р. Страус-Хюпе, объединив усилия с бизнесменом К. Виндзором, оповестил американцев в декабрьском номере «Фридом энд Юнион»: «Россия нанесет массированный внезапный атомный удар по США и их главным союзникам, как только накопит запас атомных бомб и средства доставки...

ХАРАКТЕР НАПАДЕНИЯ. Советские бомбардировщики ныне или в ближайшем будущем могут достичь любого района Соединенных Штатов, а американские авиационные эксперты говорят нам, что существующие радарные системы и средства оповещения совершенно недостаточны. Даже если США значительно усилят их и сделают максимум в области обеспечения реактивными истребителями и зенитными орудиями, они смогут перехватить только часть вражеских бомбардировщиков. Во время второй мировой войны даже самой совершенной противовоздушной обороне никогда не удавалось задержать во время крупных налетов больше половины самолетов. Если половина советских бомбардировщиков прорвет американскую оборону в день атомного удара, результаты окажутся почти катастрофичными. Одновременно ракеты, которые практически нельзя перехватить, могут быть обрушены на крупные города, а порты подвергнутся нападению с помощью подводных лодок и других средств...

ЦЕЛИ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО НАПАДЕНИЯ РУССКИХ. По всей вероятности, Кремль попытается прежде всего «ликвидировать» военных, политических руководителей США и лидеров бизнеса с тем, чтобы парализовать национальную борьбу во время первых, решающих дней войны... Но бывают ли случаи, когда все высшие американские руководители собираются на открытом воздухе, где они будут особо уязвимы для атомного удара? Ежегодно в субботу в начале декабря устраивается матч между футбольными командами армии и флота на «Мюнюшинал Стадион» в Филадельфии. Возможно, в избранный год эта суббота выпадет на 7 декабря. Атомная бомба, взорванная над или под стадионом (ее можно тайком доставить, скажем, в ящике с футбольными принадлежностями), убьет всех до одного 100 тыс. человек, присутствующих на матче. В их число обычно входят президент, большая часть членов правительства, лидеры конгресса и руководители обеих партий, почти все высшие генералы и офицеры армии, военно-морских сил, многие выдающиеся национальные руководители профсоюзов и бизнеса».

Ничего этого не случилось. Мир живет, как жил, без большой войны. Если верить А. Брауну, выпустившему в 1978 г. книгу «План Дропшот. Американский план войны против СССР в 1957 году», война должна была начаться так:

«Сразу после четырех утра 1 января 1957 г. по узкой дороге мимо домиков фермеров у Люнеберга Хайде, что вблизи Фаллингсбостела, пробирался броневик третьего королевского гвардейского полка. Капрал приказал остановить машину — он увидел сигнальные красно-зеленые огни, осветившие опушку темного леса на границе советской зоны. Красные огни сменяют желтые. Заинтригованный капрал спрыгивает с машины и приникает ухом к мерзлой земле. Капрал в годы войны служил в пустыне и сразу сообразил, что означает отдаленный грохот. По твердому грунту идут танки. Нет никаких сомнений — много танков, за лесом идет, возможно, полк.

Капрал влезает в башню и хватает микрофон. Он произносит условное слово, его слушает командир батальона в штабе полка на западной окраине Фаллингсбостела. Слова «Грантам три» означают: на границе движется масса советских танков, или они завели моторы. Командир батальона переспрашивает: уверен ли в этом капрал? «Да, да», — заверяет капрал. Сообщение передается в штаб дивизии, оттуда — в штаб британской армии на Рейне около Мюнхена — Глэдбаха. Из разведывательного отдела штаба армии оно поступает в разведывательное управление штаба НАТО в Версале.