Николай Яковлев - Война и мир по-американски: традиции милитаризма в США

С августа 1945 г., когда были превращены в пепел Хиросима и Нагасаки, миллионы слов были сказаны и написаны по поводу этого чудовищного преступления, которое, однако, отличнейшим образом вписалось в американскую военную традицию. Во всяком случае применение атомного оружия против мирного населения не вызвало никаких нежелательных для власть имущих эмоций у тех, кому вверена вооруженная мощь США, — офицерского корпуса американских вооруженных сил. Тому ярчайшее свидетельство на диво уравновешенное душевное состояние тогда и по сей день офицеров, принесших на крыльях бомбардировщиков Б-29 мега-смерть к Хиросиме и Нагасаки. В 40-ю годовщину атомной бомбардировки — в 1985 г. самые распространенные в США политические еженедельники напечатали обширные коллективные обзоры по поводу случившегося 6 августа 1945 г.

«Ньюсуик» озаглавил материал в своем номере от 29 июля 1985 г. «Жизнь с Бомбой. О первом поколении атомной эры». Журналисты рассказали, как подполковник П. Тиббетс собрал экипаж бомбардировщика, которому предстояло сжечь Хиросиму, молодых офицеров, накопивших боевой опыт в бомбардировках германских городов. 23-летний штурман майор Т. Ван Кирк, почти его ровесник бомбардир, педант и аккуратист Т. Ферби. Примерный сын бакалейщика 29-летний Тиббетс по-семейному повелел написать на носу самолета имя матери — Энола Гей.

Экипаж тренировался почти год в США, и наконец их эскадрилья передислоцировалась на остров Тиниан, с которого американские бомбардировщики громили японские города. Когда пришло время выполнить задание, служивым Энолы Гей показали фото атомных испытаний в пустыне Нью-Мексико. Они четко представляли, что им предстоит. Ферби приказал сделать приборку в самолете, придирчиво проследить за подвеской атомной бомбы в отсек.

В 2.45 по местному времени Тиббетс поднял самолет и повел его к Хиросиме. Около 8.15 Ферби оповестил экипаж: «Вижу мост», один из 81 мостов Хиросимы, точка прицеливания. Все в самолете помнили, как во Франции они сбрасывали бомбовый груз очень приблизительно. Ван Кирк проверил через бомбовый прицел. В 8.15 бомба пошла вниз. Ферби удовлетворенно кивнул — почти в цель. Взрыв последовал метрах в 250 от нее. Тяжелый бомбардировщик сотрясало от ударных волн.

«В самолете воцарилась тишина. Город исчез. Остался клубящийся дьявольский котел черного дыма. По границе его полыхали пожары, а вверх поднималась туча, которая, по мнению Тиббетса, походила не на гриб, а на нераскрывшийся парашют. «Боже мой, — воскликнул второй пилот Б. Льюис, — смотри, как растет этот сукин сын!» Столб дыма достиг высоты их самолета — 10 километров и все стремился ввысь. Тиббетс раскурил трубку. Они затеяли своего рода игру — на каком расстоянии от Хиросимы перестанет быть видимым этот столб дыма. Хвостовой стрелок был последним, видевшим его. Ван Кирк прикинул: от Хиросимы отлетели на 363 мили».

Журналисты из «Ньюсуика» подробно расспросили Ван Кирка о его последующей жизни. Он очень быстро расстался с военной службой и с 1950 г. работал в отделе продаж корпорации Дюпона, «прирожденный торгаш, чарующая улыбка, голос диктора, самоуверенность, привезенная с войны вместе с орденами». Корпорация неплохо расплатилась с ним за верную, 35-летнюю службу.

«Он почти не говорит об атомной бомбе, — заявила его секретарша в отделе продаж Дюпона в пригороде Сан-Франциско. — Он в сущности заявляет: ему наплевать на эти разговоры».

«Ньюсуик» написал: «Ван Кирк отнюдь не раскаивается по поводу того дня, когда его жизнь изменилась над Хиросимой. При тех же обстоятельствах, по его мнению, он сделал бы то же самое. Он знает, что о бомбе спорят почти с того момента, когда они сбросили ее.

Он, Тиббетс и Ферби встречаются редко на сборищах 509-й смешанной эскадрильи. Отнюдь не угрызения совести мешают им видеться чаще, просто они лучше чувствуют себя среди приятелей, с которыми воевали на европейском театре, о чем и вспоминают. Они считают прискорбным внимание прессы к пьяным бредням Клода Изерли, пилота метеорологического самолета, облетевшего Хиросиму, что побуждает думать, как будто все они душевно тронулись. Это не так. Тиббетс успешно заправляет авиакомпанией в Огайо, Ферби очень выгодно торгует недвижимостью во Флориде, их жизни, как и жизнь Ван Кирка, бомба отнюдь не отравила. «Черт возьми, — как бы выразил общее мнение их всех Ферби, нажавший ту кнопку, — это было дело. Я сделал его».

Да, считает Ван Кирк, это было дело, которое надлежит рассматривать в контексте войны, акт войны в интересах ее окончания, увенчавшийся историческим успехом, а они — герои. Конечно, по сей день раздаются упреки, иногда активисты антиядерного движения позванивают им по ночам, домогаясь, чтобы члены экипажа Энолы Гей выразили сожаление. Они его не выражают. Их совесть чиста, они спят спокойно. Когда Ван Кирка кто-то спросил, тревожит ли его чувство вины или дурные сны, он расплылся в улыбке и отрицательно покачал головой. Когда он вернулся с этого задания, то перекусил, выпил несколько бутылок пива, поспал и за последующие 40 лет не провел ни одной ночи без сна по поводу бомбы».

Журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» 5 августа 1985 г. поместил статью под заголовком «Герои. Выдающаяся доблесть на войне и спокойная жизнь в мире», заключив ее жизнеописанием Тиббетса. От эпохального события — сброса атомной бомбы «на земле 80 тыс. людей уже погибли, 80 тыс. человек были ранены и 62 тыс. зданий Хиросимы уничтожены. Спустя час после того, как бомба была сброшена, экипаж Энолы Гей устроил ленч на пути назад к Тиниану. Они диктовали свои впечатления об увиденном в диктофоны.

По сей день Тиббетс, которому уже 70 лет, не знает, куда делись эти записи. Но он знает, почему многие американцы считают, что он и члены его экипажа с тех пор якобы страдают от алкоголизма и различных психозов. Тиббетс говорит:

«Русская пропаганда изображает меня в искаженном виде. Прилагаются усилия дискредитировать нас, заставить мир поверить, что США могли найти только безумцев, чтобы сделать то, что сделали мы. Я могу заверить вас только в одном. Никто из находившихся тогда в моем самолете не страдал от психических расстройств или провел хоть одну ночь без сна по поводу сделанного.

Я прослужил в военно-воздушных силах 30 лет и ушел в отставку генералом. Последующие 15 лет я работал в авиационной фирме в Колумбусе, штат Огайо, и ныне ее президент...»

Вот такие «герои» (по определению журналиста!) вырастают из детей бакалейщиков, детей состоятельных семей под знаменами вооруженных сил Соединенных Штатов. Отделы кадров Пентагона твердо и неукоснительно выдерживают классовый признак, комплектуя офицерский корпус, которому вверено в конечном счете обеспечение интересов американских толстосумов. Это многократно страхуется в последние десятилетия непомерным абсолютным и относительным ростом офицерского корпуса в общей численности вооруженных сил США. В 1945 г. 12-миллионными вооруженными силами командовали 101 генерал-лейтенант и вице-адмирал, 38 полных генералов и адмиралов, в середине 1980-х гг. — 2-миллионные вооруженные силы, во главе соответственно 118 и 34 лиц в таких чинах. В 1945 г. на 100 рядовых приходилось 1,3 офицера среднего звена (от майора до полковника, от командор-лейтенанта до капитана), в середине 80-х гг. их насчитывалось почти 98 тыс. человек, или по 5,3 на 100 рядовых. Кадры хорошо подготовленных офицеров давали возможность в кратчайший срок развертывать многомиллионные армии. Поступали так и в других государствах, на память приходит «черный рейхсвер» 20-х гг. веймарской республики в Германии. Принципиальное отличие между США и веймарской Германией в том, что эта практика за океаном проводилась под барабаный гром пропаганды о будто бы пышном произрастании «демократии» на американской земле.