Павел Анненков - О мысли в произведениях изящной словесности

Мы восставали против авторского вмешательства вообще в рассказ, но, конечно, подобное изложение двух первоначальных эпох жизни не могло быть сделано иначе, как возмужалой рукой, которая везде и проглядывает. Вмешательство автора тут, однако же, отходит в общую систему, которая, как можно заметить, присутствовала при сочинении рассказов. Оно допущено как пояснение того, что смутно лежит в представлении ребенка, но что уже лежит в нем несомненно. Автор делается только толмачом детских впечатлений. Так, буря на дороге во втором рассказе, столь превосходно описанная г. Л. Н. Т., конечно, не так полно и подробно могла отразиться в воображении ребенка, но она отразилась в нем целиком, грудой, уже заключавшей все подробности, уловленные и определенные впоследствии. Возмужалый автор только их развил, извлек из темного представления для ясной, поэтической картины и ею пояснил себе то, что в первые года только чувствовал. Таково и везде его вмешательство.

Оставляем некоторые критические замечания до полного выхода произведения г. Л. Н. Т., но скажем теперь же, что если последние две части его рассказа, которых ожидаем с нетерпением, будут наделены такой же дельной мыслию и таким же изложением многоразличных ее проявлений в жизни, то мы можем теперь же поздравить себя с замечательным литературным явлением. Конечно, последующая работа автора гораздо труднее, чем та, которую он уже представил публике: детство и отрочество имеют в самом себе много такого, что подкупает и привлекает читателя: эпохи юношества и возмужалости уже требуют изображения характера, который по сущности своей, по своим стремлениям и даже по своим падениям достоин был бы усилий и изысканий мысли. Тут предстоит опасность – встретить разноречивые мнения о человеке, чего вполне может избегнуть эпоха детства, имеющая в себе и полное свое оправдание. Не будем, однако же, загадывать наперед, а скорее полагаться на природную силу таланта в авторе, которую он особенно показал в сфере искреннего и глубокого разъяснения душевных оттенков. Судя даже по тому, что теперь имеем от него, мы уже с полным убеждением причисляем г. Л. Н. Т. к лучшим нашим рассказчикам и ставим его имя наряду с именами гг. Гончарова, Григоровича, Писемского и Тургенева, именами, которые, конечно, останутся в памяти читателей и на страницах истории русской словесности и будут почтены добрым словом как там, так и здесь.

Позднейшее авторское название: «Характеристики. И. С. Тургенев и гр. Л. Н. Толстой»

Критик цитирует рассказ «Два помещика».

Персонаж второго тома «Мертвых душ».

Бог земледелия Сатурн очень часто отождествлялся с доолимпийским божеством Кроном (также покровителем земледелия), который также проглатывал своих детей.

Скептически оценивая стихотворную новеллу «Анджело», созданную на основе драмы Шекспира «Мера за меру», критик не учитывает собственно пушкинскую проблематику этого произведения. По воспоминанию П. В. Нащокина, Пушкин говорил: «…ничего лучше я не написал» (Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым в 1851–1860 годах. Л., 1925, с. 47).

«Детство» и «Отрочество» были задуманы Толстым как первые части романа «Четыре эпохи развития» («Четыре эпохи жизни»); «Юность» появилась в 1867 г., а последняя часть, «Молодость», не была написана.