Герман Титов - 700.000 километров в космосе

Никогда не забыть нам первую встречу с Главным Конструктором — человеком огромной воли и больших знаний. Он показал нам космический корабль — творение разума многих коллективов ученых, созданный творческим гением и трудом нашего народа. Каждое слово этого выдающегося человека обогащало нас новыми знаниями, раздвигало наш кругозор. Мы знали: ни одна минута в его жизни не пропадает зря, он не только изобретает, но и руководит большой научной работой.

Несколько позже мы познакомились с другим, не менее выдающимся человеком, которого кто-то из нас удачно назвал Теоретиком Космонавтики. Это имя так и осталось за ним. Под его руководством составляются сложнейшие расчеты космических рейсов. Похожий на спортсмена, с выразительным лицом, он разговаривал с нами как равный с равными, и мы были благодарны ему за простоту и отзывчивость.

Когда настало время полета космического корабля «Восток» с человеком на борту и нужно было определить, кто первым отправится в просторы Вселенной, выбор пал на двоих — на моего друга Юрия Гагарина и на меня. Нас обоих хорошо подготовили к этому полету. Я был дублем Юрия Гагарина и, приняв, как говорят у нас в авиации, готовность номер один, находился на космодроме до тех пор, пока корабль «Восток» не взлетел и не вышел на космическую орбиту.

Многое пришлось пережить за эти минуты. Я был потрясен выдержкой и самообладанием Юрия Гагарина, восхищен красотой ракеты, борющейся в момент старта с силой земного тяготения и взмывающей в дальние просторы, куда не достигает человеческий взгляд. Мы, космонавты, оставшиеся на Земле, переживали в это время, наверное, больше, чем наш друг Юрий, с колоссальной скоростью несущийся по орбите и, казалось, живущий сразу десятью жизнями! Такова сила дружбы и крепость уз войскового товарищества.

Полет Юрия Гагарина раскрыл многие тайны природы, неизвестное стало известным. Выяснилось главное: человек может жить и работать в космосе. То, что сделал Юрий Гагарин, следовало развить, приумножить, двинуть вперед. Человеческая жизнь в космосе подпадала под влияние неведомых законов, которые надо было изучить. Ученые усовершенствовали космический корабль, приспособив его для более длительного рейса.

Второй полет человека в космос должен был продолжаться целые сутки. Для этого космическому кораблю надо было сделать 17 витков вокруг земного шара и пройти расстояние, равное расстоянию от Земли до Луны и обратно — свыше 700.000 километров!

Выполнить этот трудный и сложный полет поручили мне, я я сразу же после возвращения на Землю Юрия Гагарина начал готовиться к нему. Я многому научился, когда был дублем Гагарина. Вместе со мной готовился и мой друг Космонавт Три — человек удивительного хладнокровия, железной выдержки, мужественной решимости. Нет сомнения, что во время своего полета, который не за горами, он намного приумножит то, что сделали мы с Юрием Гагариным в первых рейсах в просторы Вселенной.

Вместе с Космонавтом Три мы проходили специальную тренировку, много занимались, тщательно изучали карты земного шара с проложенной на них проекцией космического маршрута. За семнадцать витков «Восток-2», на котором предстояло лететь, должен был побывать над всеми материками и океанами, его путь, подобно гигантским синусоидам, пролегал почти над всеми странами мира и, нанесенный на карту, напоминал серпантин горных дорог.

Особое внимание уделялось парашютной подготовке. Конструкция космического корабля и его системы предусматривала два способа приземления космонавта: в кабине корабля или путем отделения кресла пилота от корабля и спуска его на парашютах. Вот почему мы, уже имеющие звание инструкторов-парашютистов, продолжали отрабатывать все возможные варианты прыжков с парашютом как на сушу, так и на воду. Руководил нашей тренировкой известный в стране парашютист-рекордсмен Николай Константинович.

Космонавт Три — холостяк, а я — человек женатый, и на решение такого сложного вопроса, как вопрос о полете в космос, следовало получить одобрение моей жены Тамары Васильевны. Она знала о том, что вместе с Юрием Гагариным я готовился к первому полету человека в космос, и когда услышала, что мне поручили второй полет, одобрила мое решение — лететь. Она все время поддерживала во мне уверенность в благополучном исходе нового грандиозного предприятия, задуманного в нашей стране.

— Все будет в порядке, Гера, — оказала она, провожая меня из дома в полет.

Перед отъездом на космодром мы ходили с ней по улицам Москвы, пахнувшим летом, обошли Кремль, побывали на Красной площади, а затем по шумной, многолюдной улице Горького дошли до памятника Пушкину, и я положил к его подножию букет цветов.

Так приветствовал Пушкин молодость.

С чувством радости и легкости улетели мы, космонавты, на далекий космодром. Раскаленная августовским солнцем степь, покрытая степными цветами и густым разнотравьем, встретила нас горьковато-вяжущими запахами. Вокруг простиралось разливанное море полыни и чебреца и еще каких-то пахучих трав. На горизонте переливалось знойное марево. Солнце накаляло металлические конструкции так, что до них боязно было дотронуться.

Космодром — это очень сложное хозяйство, со многими постройками, напоминающее одновременно и крупный завод и гигантскую научную лабораторию. Сквозь переплетения металлических ферм проглядывало серебристо-матовое тело ракеты, устремленное в небо. Люди, снаряжавшие ракету в полет, выглядели совсем маленькими в сравнении с ее высоким, гигантским корпусом.

Время летело быстро. Наступил последний вечер перед полетом. Ужинать мы сели вчетвером: я со своим заместителем Космонавтом Три и два врача — Евгений Анатольевич и Андрей Викторович. Ели питательную космическую пищу, выдавливая ее из специальных туб. Разговаривали обо всем и меньше всего о завтрашнем дне. Каждый из нас знал, что он будет нелегким, но все были уверены, что полет пройдет благополучно и еще больше прославит нашу Родину.

После ужина к нам зашел Главный Конструктор, и мы вместе с Космонавтом Три погуляли с ним четверть часа. Это была деловая прогулка. Главный Конструктор дал нам последние советы и наставления, еще раз обратил внимание на особенно важные элементы полета. В сумеречной темноте мы шли в ногу, почти вплотную друг к другу, я — слева, а Космонавт Три — справа от Главного Конструктора. Вся его крепко сбитая, коренастая фигура и твердые шаги, словно отпечатывающиеся на гравии дорожки, невольно вселяли в нас еще большую уверенность в завтрашнем дне.

— В своем полете вы должны тщательно испытать систему ручного управления кораблем, возможность его посадки в любом заданном районе, — сказал Главный Конструктор.