Татьяна Москвина - Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007

Я и так с трудом смотрю телевидение. Предпочитаю, в основном, художественные фильмы, так как честный вымысел куда полезнее нечестного, выдающего себя за «правду жизни». Но в апреле телевидение превратилось в сущую пытку – я имею в виду невротический сериал «Захват НТВ». Москва опять треплет нервы всей стране. Хитроумцы, ворочающие тыщами и миллионами долларов США, опять морочат голову Анне Ивановне и Фаине Абрамовне… В любом американском фильме понятно, где хорошие парни, а где плохие. Кто – ясный сокол, а кто – сука в ботах. Но располагая мысленно рядом Владимира Гусинского и Альфреда Коха, я решительно не понимаю, где тут наши и за кого болеть. Оба ужасны. Гусинский появился, такой щекастенький и радостный, и сообщил, что – кто куда, а он в Израиль. Кох с миной кислого превосходства толковал разным дурачкам у экрана и в экране, что все – деньги и все ради денег, и обязательно надо, чтобы НТВ приносило как можно больше денег, потому что эти деньги надо превращать в другие деньги (интересно, как живой человек становится машиной по переработке жизни в деньги)…

О том, что никакой свободы слова у нас нет, свободно говорили целыми днями миллионы слов. Угнетенная команда НТВ перешла на ТВ-6 и тут же сама стала угнетать. Хорошие парни поминутно обращались в плохих и снова отливали чем-то хорошим. Ясные соколы, грянувшись оземь, оборачивались чистыми суками в ботах. Болтовня вышла из берегов, как вешние воды, и утопила реальность всех событий. Вот мы видим, что Сергея Доренко обвиняют, будто бы он наехал бешеным своим мотоциклом на мирного капитана Николаева. Капитан Николаев лежит в больничке под казенным одеялом – да, говорит, наехал на меня прославленный журналист. Тут же мы видим, что и Сергей Доренко уже лежит в больничке под казенным одеялом и говорит: ни на кого я не наезжал, самого меня побили. И мы понимаем, что мы ничего не понимаем. Через сто лет какой-нибудь новый Радзинский напишет книгу и все объяснит. А пока – аут.

Вот вы, читатель, понимаете ли, зачем фирме, которая занимается добычей и сбычей газа, покупать невероятное количество средств массовой информации? Что она, собирается новый привлекательный образ природного газа, что ли, создавать и рекламировать? А если «Газпром» – это маска государства, то понимает ли государство, что оно ведет себя точь-в-точь как разбойники-олигархи, с которыми оно сражается? И понимают ли массы, каково им будет жить в государстве, которое станет лгать, изворачиваться и скупать время и пространство так же, как это делали изгнанные «олигархи»? И в чем тогда прелесть традиционной русской операции по замене шила на мыло?

Пожалуй, единственное определенное действие угадать в нынешней общественной жизни можно: это явная смена колорита.

Олигархи делали веселое разбойничье телевидение (и такие же газеты-журналы) – все было эдакое ярко-лживое, хохма, занимательное, пестро-болтливое. Теперь все будет делать сам Кремль. А Кремль нынче забит бесцветными идеологами, молодыми людьми, разными денисами и максимами. Эти новые молчалины уважают власть чисто автоматически, как биороботы, получившие команду. Поэтому на смену лживой яркости идет могучая волна ровного серого цвета.

Если государство становится главным и единственным олигархом, все подвластные ему СМИ должны обрести единый, то есть суровый и серый стиль. Ничего не надо заострять, акцентировать, нагнетать, преувеличивать. Надо решать проблемы. Спокойно. По-деловому. Во-первых, во-вторых. Есть с кого брать пример. Есть перед глазами человек, который ни одной проблемы не решил, зато всегда спокоен. Пожар ли, потоп ли, захват ли – у него всегда наготове и во-первых, и во-вторых.

Не стоит волноваться – серая волна накроет всех без исключения. Кто выплывет, а кто и утонет. С жизнью будет ровно то, что случилось с нашим кинематографом, когда он стал жалким придатком кафкианского «замка» – Министерства культуры; когда гордые творцы сделались сутулыми попрошайками, главная задача которых – обольстить надменных чиновниц; когда всякая инициатива студий была задушена и любые надежды на свободный, радостный, самостоятельный кинопроцесс погибли. Остались одинокие волки – режиссеры, столь знаменитые, что их так просто не сожрешь.

Одиночки всегда останутся, а вот общий вид жизни будет сереть и скучнеть неотвратимо.

Губернаторы, отмотав три срока, утвердят необходимость четвертого и пятого.

Кабинет министров уже выглядит как пожизненный.

Программа «Время» выйдет, наконец, на застойную высоту – пока ей мешают сущие стилистические пустячки.

В театре «Современник» поставят пьесу о молодом В. В. Путине.

Все фракции Думы, кроме ЛДПР, сольются в одну.

Тирании никакой не будет – какая может быть тирания в эпоху Интернета! Да и мы, слава богу, так выродились, что ни харизмы особенной, ни патологической жажды власти ни у кого и нету. Просто всюду будут сидеть люди без лица и беречь свою вонючую нефтегазовую цивилизацию.

Тихо, спокойно.

май

P. S. Господа, на дворе май 2001 года – а что пишет автор!

Ни одно страшное стихийное бедствие так прочно не связано в народном сознании с идеей Божьего гнева, как наводнение. Оно же – потоп. Если пожары, смерчи и землетрясения еще иногда списывают по ведомству врага рода человеческого (стихия огня ведь принадлежит ему, вспомним геену огненную), то вода искони считается проводником воли Господней, «разверзающей хляби небесные» и «погружающей в пучину».

Это живет в таких далеких пластах сознания, что и сейчас солидные, образованные люди, когда их стали спрашивать о майском наводнении в Якутии, вдруг убитыми голосами начали рассуждать о наших грехах тяжких, о часе гнева Божьего и о том, что пора покаяться. В самом деле, живи мы лет четыреста тому назад, такое мощное наводнение сочли бы за непременное «знамение», относящееся, вестимо, к новоизбранному царю и его вельможам. Какой-нибудь летописец Пимен записал бы, что «лета такого-то, в царствование такого-то царя, произошли неисчислимые бедствия и знамения чудны и страшны», а в народе упорно говорили бы, что царь «несчастливый» или «не тот».

Так что В. В. Путину повезло, что он получил управление Россией в XXI веке, потому что ни в каком другом веке такого количества стихийных бедствий на единицу царствования ему бы не простили. Архаическое сознание не спрашивает никаких разумных разрешений на свое существование. На кого ж Бог может гневаться в первую очередь? Вестимо, на главных, а народ уж так, потом, гуртом идет. Кто его знает, в самом деле! Может быть, добрый русский Бог, поглядев на то, как сладко улыбается и гуляет туда-сюда Пал Палыч Бородин, действительно, в запале грохнул облачным кулаком по небесному столу со словами: «Да пропадите вы пропадом, русские свиньи!» – и начался потоп.