Николай Свистунов - Столыпинский вагон, или Тюремные приключения мэра

Если следовать такой логике, то худшим из семи был я. Впрочем, я отвлекся.

Кузнецов выборами не занимался. Кресло руководителя города требует внимания и уважения. К месту вспомнить пословицу «Как потопаешь, так и полопаешь». Результаты выборов пропорциональны вложенным средствам, материальным и физическим. Для успеха необходимо жестко контролировать ход предвыборной кампании, ежедневно отслеживать рейтинги, свой и конкурентов. Кузнецов пустил дело на самотек: доверил судьбу выборов населению Волжска. Результат не заставил себя ждать. В октябре выборы депутатов Государственного собрания были признаны состоявшимися только в одном округе из пяти, нарезанных в Волжске. В четырех остальных округах не был преодолен 25-процентный порог явки. Кстати, самому Кузнецову не хватило всего ста семидесяти голосов. Что и следовало ожидать при его легкомысленном отношении к серьезному делу.

Справедливости ради, сам я тоже выборами не занимался. Повторю, не было ни желания, ни возможностей. В округах, где я был зарегистрирован, 6 октября 1996 года выборы тоже были признаны несостоявшимися. При этом, как ни странно, в обоих случаях мои цифры оказались вторыми: было бы понятно, если бы прогоревший банкир не получил ни голоса. По выборам в Государственное собрание меня опередил Кожанов, за которого было подано 511 голосов (20,5 %), у меня насчитали 421 голос (16,9 %). По выборам в городское собрание первым стал Михайлов: 156 голосов (31,5 %), у меня было 125 голосов (24,8 %).

Как бы то ни было, повторные выборы депутатов в тех округах, где не был преодолен порог явки, перенесли на 22 декабря 1996 года, соединив их с выборами исполнительной власти, президента республики и глав районных и городских администраций.

Это был мой шанс. Мне показалась интересной возможность разом побороться и за депутатский мандат, и за должность мэра. Откровенно говоря, исполнительная власть меня интересовала больше, поскольку только она могла дать административный ресурс, необходимый для продуктивной работы с многочисленными должниками «САН-банка».

Тем более что настроение за пару месяцев немного поправилось. Ситуация с банком потихоньку выправлялась. Мы сумели организовать поступление денежных средств и товаров от некоторых наших должников. От продажи здания банка в кассу каждый месяц поступали живые деньги. Народ перестал стоять у дверей.

В отличие от выборов трехлетней давности, сейчас я уже внутренне готов был стать мэром. В моем предвыборном штабе родилась шикарная идея: использовать главный недостаток, лопнувший банк, как главный козырь. Не помню, кто первым предложил лозунг: «Иду на выборы мэра, чтобы вернуть людям вклады». Лозунг для выборов в Госсобрание звучал чуть иначе: «Если стану депутатом, мне будет легче выполнить обещание».

В общем, я решил погнаться сразу за тремя зайцами и двинул свою кандидатуру в депутаты городского и Государственного собрания, а также на должность главы администрации Волжска.

Без упоминания об этом человеке разговор о Зотине был бы неполным.

С Леонидом Михайловичем Ивенским я познакомился на последнем курсе политехнического института. Он преподавал на кафедре политэкономии и читал нам лекции о научном коммунизме.

В системе советского высшего образования это был наиглавнейший предмет. Перед защитой диплома все без исключения студенты независимо от специальности обязаны были сдать государственный экзамен по научному коммунизму. Тот, кто не мог осилить этот экзамен, автоматически не допускался до защиты дипломного проекта.

Помню, накануне первой лекции по научному коммунизму я поинтересовался, кто преподаватель. Оказалось, наш курс будет вести парторг института. Новость не обрадовала. Предмет был тяжелый и мало кому давался без зубрежки. Мне было немного легче, поскольку всю свою сознательную жизнь я интересовался политикой, а в техникуме даже был членом исторического кружка «Щит и меч». И все же тот факт, что преподавать у нас будет парторг института, вверг меня в легкое смятение. Паниковал я зря: совсем скоро для многих из нас этот человек стал кумиром.

В аудиторию – а лекции по научному коммунизму слушали всем потоком – вошел высоченный, под два метра, человек. Черные кудрявые волосы, большие рот и нос, глаза навыкате: классический еврей. Он положил на стол портфель, казавшийся маленьким в его огромных руках, и начал говорить.

Как он говорил! Ни до, ни после я не слышал столь талантливого оратора. Он овладел нашим вниманием настолько, что все забыли, кто мы, где мы, зачем пришли и сколько времени здесь сидим. Последняя пара, для студента обычно самая тяжелая, промчалась со скоростью электрички.

После лекции я долго не мог прийти в себя. Страшно захотелось познакомиться с этим человеком. Ведь он был чуть старше меня, лет на шесть или семь. И вскоре мы уже знали друг друга достаточно хорошо. Кажется, не было более рьяных спорщиков, чем преподаватель Ивенский и студент Свистунов. На каждую лекцию я готовил для него вопросы по наиболее спорным темам. Просто было интересно посмотреть, как он выкрутится из той или иной непростой идейно-политической ситуации. И ведь выкручивался, да еще как! Постепенно наши с ним отношения стали почти товарищескими. Кстати, он первый предрек мне политическое будущее.

Первые годы после окончания института мы практически не виделись. Заметной фигурой в республиканском масштабе он стал благодаря перестройке, идеи которой активно поддержал. Был одним из организаторов партийной оппозиции в КПСС, вошел в «Демократическую платформу КПСС». Когда я в Волжске проиграл свои первые выборы Николаю Сенченко, Ивенский с блеском взял округ в Йошкар-Оле и стал депутатом того самого Верховного Совета МАССР, который разогнали в 1993 году. В политику он ушел с головой.

Леонид Михайлович был прекрасно образован. Все свое свободное время занимался самоподготовкой, прочел великое множество книг, писал яркие работы по философии и на злобу дня.

Особое место в его жизни занимала семья: жена Галя и двое детей, мальчик и девочка. Дети – для него это было святое. Особенно младшенькая Анюта. Ее огромные, в пол-лица, черные глаза были до краев полны какой-то печальной тайны. «В этих глазах собрана вся скорбь еврейского народа», – любил говорить Леонид Михайлович.

Снова жизнь нас свела, когда я организовал частный банк. Для повышения имиджа новой финансовой структуре был необходим известный в республике человек. Я вспомнил о Леониде Михайловиче. Позвонил ему, пригласил на общественную работу в качестве председателя совета банка «Сан» и очень обрадовался, что он согласился. Выгода была обоюдной. Как председатель совета банка он получил льготный кредит на покупку новой квартиры, о которой много лет мечтал. В ответ Леонид Михайлович обеспечил связь практически с любой властной структурой. Для банка он сделал много добрых дел.