Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1962 год

Дядя Федя подсказывает как раз в самый нужный момент.

— Больше воздуху! — кричит Володя изо всех сил.

Скафандр расширяется. Володя пытается перевернуться. Но как назло, калоши не отрываются от палубы. Тогда он ложится и на свободной руке делает стойку. Скопившийся в скафандре воздух медленно поднимает его ноги. Он зависает над самой дырой. Обеими руками просовывает доску с толом вниз и стравливает воздух, опускаясь, как ныряльщик в замедленной съемке. Володя не чувствует скорости, не может судить, на сколько сантиметров продвинулся вниз: темнота.

Вдруг резкий толчок в плечо останавливает падение. Тридцатипятикилограммовый груз неожиданно выскальзывает из рук. Черт возьми, сейчас, в эту секунду!..

Головой он ударяет по клапану, выпускает из скафандра почти весь воздух, быстро скользит вниз и успевает схватить доску со взрывчаткой. Тут же шлем ударяется о днище.

— Больше, больше воздуху! — хрипит ссохшееся горло.

Тринадцатый шаг. Он делает его на последнем остатке сил. На жестоком упорстве. Где было положено начало этому упорству? В детстве или в буднях трудной и опасной работы? Если человек хочет дойти до цели, у него всегда остается для последнего шага этот запас упорства. В большом и малом.

Всегда и во всем.

Пальцы прикручивают к усикам детонатора концы провода. Через несколько минут взрыв разнесет крепкую броневую плиту артиллерийского погреба. Пальцы прыгают...

«Тише, тише! — успокаивает себя Володя. — Ну куда теперь торопиться? Ведь тринадцать шагов позади. А там, наверху, ничего интересного. Море и волны — только и всего...»

Е. Федоровский, наш спец. корр. / Фото автора

— Встать! Смирно!

Горин выслушал доклад дежурного.

— Здравствуйте, товарищи курсанты!

— Здра... жела... тарищ... тан второго ранга!

Перелистывая журнал длинными сухими, пальцами, Горин отыскал нужную страницу.

— Наверное, вместо Борыкина будет, — свистящим шепотом сообщил соседу курсант за первым столом.

— Вместо Борыкина не буду, — сказал Горин, продолжая писать в журнале. — А вот вместо капитана третьего ранга Борыкина, который заболел, занятие сегодня проведу я. Чем вы занимались вчера? Ну, вот вы... — обратился он к смуглолицему курсанту, который с любопытством рассматривал незнакомого преподавателя.

— Курсант Николаев. В прошлый раз изучали живучесть технических средств.

— Ну, если так, идите к доске и нарисуйте продольный разрез подводной лодки... Не стесняйтесь, рисуйте во всю доску, так, чтобы на лодке можно было плавать.

«Кого-то он мне напоминает, — подумал Горин, глядя на Николаева. — Есть что-то в нем застенчивое, неуверенное, а между тем он явно не из робких. Затылок с белым вихром...»

Курсант сильно нажимал на доску, мел под его рукой крошился а сыпался на пол. Лодка получилась похожей на камбалу.

— Корабль солидный, — серьезно сказал Горин. Николаев оглянулся и покраснел. Хотел было

стереть, но Горин остановил:

— Нет, нет, не стирайте. Надо бороться за живучесть своей лодки.

В классе кто-то хмыкнул.

— Плохо, что вертикальный руль забыли. — Горин перевел взгляд с доски на Николаева и вдруг вспомнил: «Да он же на Кедрова похож! Такой же затылок... вихор... Старшина Кедров!»

Горин встал, медленно прошел к доске, одним росчерком нарисовал руль.

— Чтобы никто из вас не забывал об этом руле, представим такой случай. Привод оборван, вертикальный руль повернулся до упора вправо в заклинился. Что будет с лодкой, курсант Николаев?

— Она будет... она будет поворачивать все время вправо.

— А это значит, — закончил за него Горин, — лодка пойдет по замкнутому кругу. А ведь ей надо на базу, домой. Лодка выполнила задание, находится под боком у врага, у нее кончаются все запасы, а она ходит по кругу. Что же делать, курсант Николаев?

Горин стоял перед Николаевым, высокий, прямой, подтянутый, и, не мигая, смотрел в серые прищуренные глаза курсанта. А мысли ушли в тот далекий день, в мрачный, сырой рассвет.

...Густой туман висит над морем. Едва различимая темная полоса вражеского берега медленно поворачивается в круглом глазу перископа...

— Что же делать? — машинально повторил вопрос Горин.

Николаев молчал. Молчал и класс. Горин подошел к окну.

— Была осень 1942 года, — начал он тихо. — Одна из подводных лодок Балтийского флота ночью торпедировала фашистский транспорт. Потом ее глушили бомбами. Лодка меняла глубины и курсы, уходила от преследования. И вдруг перестала управляться. На стодвадцатиметровой глубине она упрямо двигалась по кругу. Все попытки поставить корабль на курс оказывались безуспешными. Кончался запас электроэнергии и кислорода.

К рассвету командир принял решение всплывать. Надо было двоим выйти наружу, пройти в корму и залезть в концевую систерну (Систерна — отсек корабля для приема забортной балластной воды.). И по ней проползти с инструментами и фонарями к приводу руля и там найти и исправить повреждение...

— Но ведь лодку могли заметить? — прошептал Николаев.

— Тогда пришлось бы уходить на глубину. Из-за двух людей в систерне не погибать же всему экипажу...

Горин замолчал. «Разве расскажешь этим хлопцам, как это было?..» Конечно, должен был идти механик лодки, а кто пойдет вторым? Вызвался идти командир отделения рулевых Кедров. Ему тоже надо было идти. Он хорошо знал приводы руля. Командир сказал:

«Мы постараемся вас дождаться. Только быстрей налаживайте. Быстрей...» Все знали, что в случае опасности лодка будет срочно погружаться, и те двое останутся в систерне.

— Так вот, в систерну полезли механик и старшина, — громко проговорил Горин. — Оказалось, что от сотрясений срезался палец тяги. Пришлось ставить новый. Через три часа руль был восстановлен. Лодка вернулась на базу.

...Три часа в систерне.

Нет, они не ощутили, как длинны были эти часы.

Они помнят, как раздался звонок.

Сотни раз они слышали этот сигнал, означающий команду: «Открыть кингстоны». Но тогда они были в отсеках, со всеми... Нет, никогда звонок не звенел так нестерпимо, неправдоподобно долго.

Сейчас хлынет вода.

А Кедров? Механик в этот момент видел его глаза, Серые глаза, потемневшие от ужаса.

Они считали секунды: раз... два... три...

Почему так долго нет воды? Не работает гидравлика? Тогда откроют вручную.

Опять — раз, два...

Кингстон не открылся. И снова они работали, работали, забыв о времени.

Оказывается, командир после звонка отменил команду. Об этом они узнали после. Командир увидел немецкий самолет. Разведчик летел прямо на лодку. И почему-то отвернул. Может, не заметил? Или лодку, стоящую рядом с немецким берегом, посчитал за свою?..