Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год
- Название:Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год краткое содержание
Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут мы с Хасснером сдались. Позднее я узнал, что мадагаскарцам к середине XVIII века это тоже надоело, и они прибегли к лингвистическому приему, состоявшему в том, что каждый второй слог проглатывался. В полном соответствии с традициями и этой системой аббревиатуры портье в гостинице называл меня и Хасснера «мсье Стран» и «мсье Ас».
Путь от аэродрома к городу идет по красным илистым дорогам между зеленых склонов. Мы приехали на Мадагаскар в период дождей; над землей плыл туман, заползая в ложбины. Люди были одеты настолько одинаково, что это напоминало униформу. Мужчины, женщины, дети — все разгуливали в одном и том же: на плечах белая накидка, на макушке — обычная мужская фетровая шляпа. К тому же у каждого в руке был зонт. (Позже мы открыли, что одной из важнейших статей французского экспорта на Мадагаскар были шляпы и зонты; каждый уважающий себя мадагаскарец имел большой набор зонтов и носил иногда две или три шляпы сразу, чтобы показать свой богатый гардероб.)
Мы приехали в Тананариве (Тана по-местному) в пятницу — день, когда на городскую жизнь кладет свой отпечаток большой базар — зоман. Базарная площадь была полна людей, бродивших под тысячами белых зонтов. На зеленых камышовых подстилках возвышались пирамиды фруктов, овощей, лепешек, цыплят, яиц, а угол, отведенный для торговли цветами, горел золотым и красным от мимозы и бегоний. Я не могу перечислить все те базары, на которых мы побывали за время путешествия, но этот был чем-то не похож на них. Сначала я не мог сообразить, чем зоман в Тананариве отличается от других базаров, но потом вдруг понял: здесь стояла мертвая тишина! Закрыв глаза, я слышал лишь мягкий гул и щебет ласточек, гнездившихся под крышами. Здесь никто не торговался, надрывая горло, никто не ругался, не стучал по пустому жестяному подносу, чтобы привлечь к себе внимание, здесь не ныли нищие и уличные певцы. Зоман — это спокойные люди, которые встречаются для того, чтобы кивком или легким наклоном головы купить пли предложить товар, это случай проявить свое достоинство и выдержку.
Проезжая как-то через город, нам пришлось притормозить па перекрестке: мы встретились с каким-то праздничным шествием. Мужчины и женщины танцевали под звуки флейты и барабана, их накидки мягко колыхались, белея в вечерних сумерках. Впереди шел юноша, исполнявший, как видно, роль ведущего: его глаза горели от азарта, а в руках он нес нечто запеленатое в «ламбо» — так называется накидка. Когда мы подошли поближе, то увидели, что это нечто — мумия с пустыми глазницами. На шее у нее был венок, руки, напоминавшие две сухие ветки, сложены на груди.
Дело в том, что на Мадагаскаре умерший не считается окончательно умершим, его власть над семьей остается, и у него, как и у живых, есть потребность в перемене мест и развлечениях. Мертвеца помещают в большой и красивый склеп, украшенный деревянными скульптурами и рогами жертвенных быков, и раз в году навещают. Мумию пеленают в новое ламбо и идут с ней на прогулку в поле, навещают старых друзей, а вечером устраивают более или менее скромную попойку.
Мадагаскарцы, кстати сказать, сумели приспособить старый обычай к новым условиям; мумии теперь разъезжают в автобусах и даже летают на самолетах. Случается, что вместе с ними идут в кино на какой-нибудь ковбойский фильм и кончают вечер в бистро.
...В столице открывался Большой туристский конгресс, на который мы с Хасснером были приглашены в качестве почетных гостей. (На другой день местная газета сообщила: «Гость из Швейцарии (!) выступил с коротким докладом о перспективах морского рыболовства в его стране». Я, конечно, знаю, что мой французский далек от совершенства, но чтобы простую благодарность за еду и прием можно было истолковать как доклад о рыболовстве — это уже выше моего понимания.)
Среди ораторов на этом конгрессе мне понравился господин Леблон, произнесший доклад «Родственные острова, или Потерянный рай. Героизм и динамизм во франко-английском альянсе Индийского океана». Месье Леблон был из тех ораторов, которые настолько хорошо владеют словом, что мысль уже не имеет никакого значения. Его описание родственных островов, то бишь Реюньона и Маврикия, начиналось так: «Посредине, нет, почти в центре, чтобы не сказать, в самом сердце моря очарования и загадок, которое мы зовем Индийским океаном, из волн вздымаются два острова. О! Они уж видны!»
— Не вздумайте туда ехать, — тихо сказал мне мой сосед. — Я могу вам рассказать об этом острове такое, что вы ахнете.
Конечно, этого было для нас достаточно. Мы с Хасснером сочли, что посетить этот своеобразный остров — наш журналистский долг. Итак, следующим был
Реюньон
Мы приземлились в аэропорту Сен-Дени ночью на посадочной полосе, зажатой между морем и крутой стеной гор. Стояла изнуряющая жара, океан вздыхал и стонал, как больной зверь. Мы долго бродили по темному городу, где воздух был липким и пах жженым сахаром, пока наконец не разыскали «Отель Кольбер».
Нас с Хасснером уж никак не назовешь привередами, нам приходилось ночевать по-разному, но тут даже мы заколебались. Причиной этому была не грязь и даже не курицы, которые кудахтали в пустых номерах, охотясь за тараканами, — а запах. Я в жизни не встречал такого воздуха — опьяняющего в самом прямом, буквальном смысле слова. Как будто нас засунули в бочку из-под рома и закрыли крышкой. Казалось, если выжать влажную простыню, то набежит добрая порция того, что так красиво называется «водой жизни». В баре висело объявление, которое возвещало:
Средняя продолжительность жизни
57 лет — для пьющих воду
70 лет — для пьющих вино
ВЫБИРАЙ!
Нам с Хасснером не оставалось иного, как прожить на тринадцать лет дольше.
Утром история повторилась: наши попытки заказать что-нибудь безалкогольное воспринимались как плохая шутка или как следствие наших скверных характеров.
Другой особенностью Реюньона оказалась система кредита. Очень трудно было заплатить :— деньги не хотели брать. «О, мсье наверняка зайдет к нам еще раз и купит еще что-нибудь...» Получать наличными считается и невежливым, и неумным: покупателя нельзя выпускать из рук с такой легкостью, он еще пригодится! Конечно, и здесь есть свои исключения — в этом я убедился.
Остров не колония, а французский департамент; он имеет такую же социальную организацию, как французский провинциальный город во времена Наполеона. Здесь есть своя маленькая академия и «Общество поощрения наук и искусств». А слово «креол» по-прежнему значит «белый, родившийся в колонии» (как, например, наполеоновская жена Жозефина).
Обо всем этом нам рассказал любезный хозяин нашей гостиницы; в его автомашине мы немало поездили по Реюньону. Хотя площадь острова всего-навсего в шесть раз больше площади Парижа, здесь есть горы высотой с Монблан. У подножия одной из них мы встретили «пети блан» — «маленьких белых». Они сидели возле узкой горной тропы, по которой не могла пройти их тележка с овощами, и обедали. Черный хлеб и вода — классический обед нищего. У куста ежевики стоял стреноженный тощий осел, судя по виду — больной. Когда мы подошли, мальчик и его взрослый спутник встали и низко поклонились.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: