Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

Ты в жажде, радостной, упорной,
Колени приклонил, припал
К ручью, что странно лепетал,
К воде студёной, звездно-черной.
Возник, пропал и засветился
Веселый свет из глубины.
У родника ты сном забылся
И видел чередою сны:
Ты — грек, и нынче век Перикла,
Ты — скиф, заколот ты в бою…
Из века в век летать привыкла
Душа и жить в любом краю
Волшебным таинством искусства,
И знать один источник чувства —
Россию, Родину мою,
И постигать чужие нравы,
И понимать любой язык…
Ты пожелал высокой славы,
И славу обещал родник.

Там некогда, в начале века, —
Казалось, вижу я в кино, —
Стреляли сверху в человека,
Упал тот в воду, лег на дно.

И с ним его ружье осталось
Лежать на чистом с галькой дне.
И ил, и листья — все смывалось
С ружья в прозрачной глубине.

Сберег он также в жажде мщенья
Знак власти в мире над людьми —
На гальке золото, каменья
Горели тускло, как огни.

Но в ночь коленопреклоненный,
Поодаль от золотых монет,
Он, вынув медальон спасенный,
Тянул ладонь на лунный свет.

Лицо красавицы сияло
С тяжелой силою в очах!
Вот так она торжествовала,
С упреком сладким на устах.

Он плакал. Кто о том узнает?
Он снова жил в краю родном…
Залив предвечно отражает
И лес, и цепи гор кругом.

Я помню тишину в деревне,
Я мало думал о войне,
В той жизни бедной, жизни древней
Я жил, ребенок, как во сне.

Она мне приносила хлеба,
Глядела, уходила прочь,
С глазами синими, как небо,
Простая пекарева дочь.

Как детство, помню сон минутный.
Она живет где? Умерла?
Но женский лик, чудесно-смутный,
Душа по жизни пронесла.

И сколько женщин не встречала
Беспечной, дивной красоты,
Душа повсюду узнавала
Ее счастливые черты.

Я рос, долговяз и застенчив.
Девчонка, живая душа,
Росла и проста, и беспечна,
Собой, как цветок, хороша.

Однажды я рассказал ей
О светлой любви моей,
Она мне сказала с досадой,
Чтоб я не думал о ней.

Но как-то мы шли над рекою.
Я видел, она ждала
Слов прежних и много новых,
Печальна и весела.

Над плесом в сиянье света
Струился зеленый луг.
Вошли мы в лесную чащу,
Шиповником пахло вокруг.

С меня она глаз не сводила.
Траву я примял слегка.
Она приклонила колени,
На землю вся легла.

Казалось, нельзя, невозможно.
Сейчас разразится гроза.
Лицо ее нежно горело
И негой светились глаза.

Он жил и весело ленился.
Вел счет кукушкиным ку-ку.
Не свил гнезда и не влюбился,
Красноармеец в отпуску.

Он вырезал в далеком мае
Нам, детям, каждому свисток.
Но не стрелял по дикой стае
Он, безошибочный стрелок.

Чего он ждал? Во что он верил?
Какую думу он имел?
Иль жизнь свою он всю измерил
И торопиться не хотел?

Шел пароход амурский мимо.
И он узнал ее: она!
Она с тоской неизъяснимой!
Сказали: «Началась война!»

Из леса где-то в Подмосковье
В тулупе, спрятавшись в снега,
Как бы с особенной любовью
Сносил он фрицам черепа.

И вот в бою упал устало.
И вдруг над ним ее черты.
Она его совсем не знала.
А он сказал: «Ах, это ты!»

Если снова во мне небосклоны,
В детстве виденный свет над водой,
Синий-синий вдали и зеленый
В роще ив над моей головой,

Значит, новая песня в дороге,
И сейчас я услышу ее,
Чуть помедлит она на пороге
И взойдет в мое жилье.

Вот она! Улыбаясь, присядет,
Все такая, как в детских снах,
Словно ветка в зеленом наряде,
С негой дивной в лукавых очах.

Как часто я Дворцовым мостом,
Когда закат уже потух,
Спешу домой из Университета
И застываю на мосту.

Над морем чисто и прозрачно —
Так светел воздух, золотист,
Как золото на тонких шпилях,
Иль акварели свежий лист!

Иду Невой я увлеченно,
Так хорошо мне и светло.
И к людям чувствую я нежность.
И в людях чувствую тепло.

Сегодня ты снилась мне снова,
Как снится мне юность моя.
Там синее небо, высокое небо,
Там жаркая, в липах и в пчелах, земля!

Теперь и неважно, кого ты любила.
Поэту ведь важно, чтоб ты была —
Влюбленная женщина, как небо, вся чистая
И грешная, как летом, земля.

Видишь, небо над устьем Невы,
Над домами, над кранами?
Не бывало такой синевы
За оконными рамами.

А под вечер засветит закат,
Светом дивным струится.
В белой ночи стоит Ленинград,
И опять нам не спится.

Станет ясно, что мы смещены
И в пространстве и времени,
Может, в прошлое канули мы?
Или в будущем — самые древние?

1
Хожу по городу и день, и ночь.
Мне город мой всегда готов помочь —
Молчаньем улиц, сумраком ночей,
Внезапным взглядом — мимо, мимо —
Он говорит со мною тайнами очей
Стремительно, нетерпеливо.
Все лучшее в случайных встречах глаз,
Когда на миг, как сноп лучей, на вас
Надменность, пустота, смущенье, смелый зов,
Веселость пылкая, тайная любовь,
Досада, легкомыслие, милый гнев…
О, как все это нужно мне!
2
Люблю закатный час. Иду Невой.
Полнеба заволокло лиловой синевой.
И все лиловое — и невская вода,
И стены, и трамваи, и «Аврора»,
И нежность взора.
Летят лиловые года.
3
В закат на улице рублевский колорит.
А девушка уходит — как говорит:
Походка нежная и умная, ей улица, как сцена,
Походка милая — так поет сирена,
Походка — вся поэзия, музыка, пролог,
Походка — словно небо, словно Блок.
4
Войду я в Летний сад. Столетний клен
Расцвел, и светел над Решеткой небосклон.
Здесь стар и млад находит и природу,
И мир культуры, и только моду
Сюда привносит смело молодежь.
Вот в узких брючках — кого ты ждешь?
Смешная, ты чего от жизни хочешь?
Или о главном ты хлопочешь:
Война иль мир — там впереди?
Навстречу ей юнец… Ну, что ж, иди.
Еще когда придешь ты в Летний сад
С коляской сына, взятой на прокат,
С коляской внука ветхою старухой
Садиться тяжело и кашлять глухо.
Сегодня — ни о чем, сегодня — молода!
И ты вошла в мои года.