Алексей Писемский - Горькая судьбина

Матрена.Ну, матушка, мудреное ли это колдовство: человек умный, богатый да лукавый! В те поры, как с злодейкой-то моей это приключилось, он приходит ко мне. «Матрена, говорит, у тебя баба без мужа понесла; мотри, чтобы она над собой али над ребенком чего не сделала, – ты за то отвечать будешь». Я так, мать, и ахнула, ничего того не думаючи и не ведаючи; а она, псовка, и входит на эти слова. Я было накинулась на нее, а он на меня затопал. «Не трожь, говорит, ее; сам барин про то знает и простил ее».

Спиридоньевна (взглянув в окно) . Едут, баунька, едут!..

Матрена.Ну вот, слава те, царица небесная! Стать было: с хлебом и с солью тоже стретить охота. (Берет со стола хлеб и становится против дверей.)

Спиридоньевна (продолжая глядеть в окно) . Рядом, баунька, Ананий-то Яковлич с Лизаветой сидят. На-ка, глянь, под руки ее высадил; таково ласково; ничего еще, сердешный, видно, не знает!

Входят Ананий Яковлев в сибирке хорошего сукна, Лизавета и дядя Никон с кисой на плече.

Дядя Никон.Вот те, бабушка, купца питерского привез!.. У меня лошадь важная: сто пудов вали на нее, свезет, – верно!

Ананий Яковлевсначала помолился перед образом, потом поклонился три раза матери в ноги и, приложившись к иконе, поцеловался с ней.

Матрена.Здравствуй, батюшка, сокол мой ясный!

Дядя Никон.Кланяйся, брат Ананий Яковлич, и мне в ноги; сделай и мне это почтение… (Берет от Матрены хлеб с солью.)

Ананий Яковлев (слегка улыбаясь) . Что ж, отчего? Можем-с!.. (Кланяется дяде Никону вполспины, потом целуется с ним.)

Дядя Никон.Вот это, брат, так… ладно… Стариков, брат, уважай… На стариковском, значит, разуме свет держится, аки на китах-рыбах, – верно!

Ананий Яковлев (жене) . Возьмите уж и вы-с!

Лизавета, конфузясь, берет хлеб с солью; Ананий Яковлев кланяется ей в ноги и потом целует ее.

Матрена (толкая дочь) . Поклонись, дура, сама-то ему в ноги!

Лизаветакланяется;

Ананий Яковлевподнимает ее и опять целует.

Спиридоньевна (жеманно) . Здравствуйте, батюшка, Ананий Яковлич, какой нарядный да хороший стали! Как живете-можете?

Ананий Яковлев.Ничего-с: поманеньку, бог грехам терпит… (К дяде Никону.) Одолжите, пожалуйста, на минуточку кису-то.

Дядя Никон (сбрасывая с плеча кису) . На-те вот вам черта-борова какова… Девки и бабы… значит… иди сюда, лапки! Всем будут подарки…

Ананий Яковлев (вынимая из кисы драдедамовый платок и подавая его матери) . Пожалуйте-с!

Матрена (целуя его в локоть руки) . Ай, батюшка, благодарствую, красавец мой бриллиантовый!

Спиридоньевна.Ну вот, баунька, настоящий тебе старушечий: к лицу будет… оченно пойдет.

Матрена.Нешто, мати!.. Наряжают да ублажают меня, а я, старая, и поблагодарить-то не умею как хорошенько.

Ананий Яковлев (вынимая из кисы кусок шелковой материи и подавая его жене) . Это для вас теперь… Пожалуйте-с!..

Лизаветамолча берет и целует у мужа руку.

Спиридоньевна (рассматривая с завистью подарок Лизаветы) . Вона, мать, гарнитуры-то какие: мы и не видывали здесь этаких. На-ка, и бархатцу-то на оторочку привез. Словно кукла нарядная, будешь ходить у нас в шелках да в бархате.

Ананий Яковлев (Спиридоньевне) . А вас, извините на том, не чаял здесь захватить… Позвольте, по крайности, хоть полтинничком поклониться… (Дает ей полтинник.)

Спиридоньевна.Ой, чтой-то судырь-батюшка!.. Оченно вам благодарна… (Целует у него руку.)

Дядя Никон.А мне дляче красной шапки не привез? Это уж, брат, не ладно, право!

Ананий Яковлев.Ныне народ-то прозорлив стал: и без красной шапки понимают человека.

Спиридоньевна.Уж именно, судырь!.. Может, наскрозь видят, кто каков есть человек.

Матрена (зятю) . Садись, батюшка, за стол-то… (Дочери.) Поди там, вынимай из печи-то, что есетко… (Спиридоньевне.) Анна Спиридоньевна! Потрапезуй, матка, с нами… (Дяде Никону.) Полно, старый хрен, болтаться-то тут тебе, словно мотовило. Залезай в передний-то угол.

Дядя Никон (садясь) . Залез, баушка!.. Я те водки привез, ей-богу! Шельма твой Анашка, питерский, ведь, кулак, распоясал мошну на один полштоф да и думает: баста! «Нет, брат, говорю, шалишь! С тетки Матрениным пирогом еще надо водку пить!..» (Вынимает из кармана полуштоф и гладит его.) Вот оно, благословенное-то мое!.. Вынимай, баушка, ковши да ендовы!

Матрена (ставя из шкафчика небольшие стаканы) . Пьешь и стаканчиками, – ныне вино-то дорогое!

Все садятся за стол;

Лизаветаподает щи и свеженину.

Ананий Яковлев (жене) . Что ж, садитесь и вы! Маменька, позвольте им-с! Давно тоже мы рядком-то с ней не сиживали.

Матрена (дочери) . Садись!

Дядя Никон (первый наливает и пьет) . Здравия желаем, с похмелья умираем: нет ли гривен шести, душу отвести…

Матрена (Спиридоньевне) . Анна Спиридоньевна, выпей, матушка!

Спиридоньевна.Ой нет, баунька, неохота что-то.

Матрена.Да полно, чтой-то! Ты попригубь, так, может, и понравится.

Спиридоньевна (выпивая) . С Успеньева дни, мать, не пила. Да сама-то ты выпей, хозяюшка почтенная!

Матрена.О, полно-ко, мать, какая уж я пивица… (К зятю.) Ты сам-то, батюшка, не выпьешь ли хоть перед хлебом-то с солью?

Ананий Яковлев.Нет-с, благодарю; не имею той привычки.

Дядя Никон.Вот Лизунька так выпьет, потому самому… с радости… муж приехал… веселей, значит, принимать его будет: вино, значит, теперь дух человеку дает, – верно!

Ананий Яковлев.Пошто им пить? Что это за глупые речи: скучно даже слушать!

Спиридоньевна.Что, батюшко, Ананий Яковлич, вологодским трактом, чай, изволил ехать?

Ананий Яковлев.Нет-с, какое тут вологодский! Пустое дело это нынче тракт стал: почесть, что заброшен! Теперь чугунка народу тысячи по три зараз везет и, словно птица, летит: верст по тридцати в час уходит.

Матренаи Спиридоньевна (в один голос) . Ой, батюшки, чтой-то? Будто уж и по тридцати верст?

Ананий Яковлев.Это еще не так оченно много… так как, значит, дело это еще у нас внове: так опасаются тоже маненько; а что в иностранных землях она и шибче того ходит!.. Теперь, хоша бы насчет времени этим большое сбереженье… значит, и на харчах барыш; бока тоже не наломает; сидишь, словно в комнате, не тряхнет, не вальнет: штука отменная-с!