Array Коллектив авторов - Вслед за путеводною звездой (сборник)

– Пусть торопится! – затявкали песцы. – Её все равно не жалко!

Переглянулись птицы и звери, посоветовались между собой и решили отпустить Чайку к шаману.

Прилетела маленькая птица к обрыву у моря, где счастливый Ворон катался по снегу и пел:

– А-я-яли, а-я-яли, а-я-яли!

Чайка села рядом на камень и говорит:

– Ворон, ты самый сильный шаман на нашей земле, верни нам белый цвет!

– Нет, не проси: свершилось возмездие! Вы, чайки, насмехались надо мной из-за цвета моих перьев, а теперь сами – чернее ночи!

– Все птицы и звери жалеют о сказанных тебе обидных словах. Но мы хотим предложить тебе кое-что взамен наших белых перьев и шерсти.

– Да что вы можете пообещать мне, кроме тухлой рыбы? Никто из вас не знает наши северные земли, как я. Ведь только я летаю здесь круглый год и знаю каждый камешек и кустик на побережье и в тундре.

– Ворон, если вернёшь обратно наш цвет, то как только белые пушинки посыплются с небес на землю – мы покинем здешние места. Хозяйничать останешься только ты! Никто не будет больше тебе мешать, а тем более кто посмеет над тобой смеяться! Вся рыба, все ягоды и грибы достанутся только тебе!

Глаза Ворона заблестели и он улыбнулся:

– Твои мудрые слова согрели моё сердце, Чайка. Лёд моей обиды растаял. Я прощаю вас.

Ворон обрадовался, что скоро останется один одинёшенек и даже радостно запел на всю тундру:

– А-я-я-я-а, а-я-я-я-а!

Поблагодарила Чайка Ворона и отправилась с доброй вестью к птицам и зверям. Шаман-ворон взял бубен, ударил в него костяной колотушкой и вернул всё на свои места: чайки опять стали белыми, как и лебеди, журавли-стерхи и соколы-кречеты и многие другие обитатели Севера. Тундра и побережье наполнились звонким гомоном птиц и зверей.

Миновало несколько дней. В полдень среди черных камней наткнулся Ворон на птичий пух и пучок белых перьев. Вспомнилось обещание птиц оставить его в покое и покинуть северные края. Огляделся по сторонам, ан нет! Все на месте – птицы строят гнезда и высиживают птенцов. Да мало того, новые стаи всё прибывают и прибывают с далёкого юга…

Разозлился Ворон. Полетел вдоль побережья искать обманщицу Чайку. А разыскал птицу около гнезда и спрашивает:

– Однако почему вы не улетаете на юг, уже много белого пуха в тундре и на побережье?

– Про какой пух ты говоришь, Ворон? – переспросила Чайка.

– Да, конечно, про птичий!

– Экая невидаль, пух! Я говорила тебе о снежинках! Когда они посыпятся с небес, мы выполним обещанное и оставим тебя в одиночестве, братец Ворон! Тогда и опустеют здешние края!

Чайка истерично рассмеялась и улетела по своим делам – искать корм для птенцов.

Разозлился Ворон. Вернулся в Златогорье – изломал бубен. С тех пор он облетает стороной птиц и зверей.

Пролетело короткое полярное лето. И вправду, как только по ночам стали шалить первые морозы, а дожди стали перебиваться снегом – шумные косяки лебедей, гусей и журавлей потянулись на юг. Стайки чаек отправились кочевать вдоль побережья, ища открытую воду с рыбой. Птицы и звери наконец-то исполнили обещанное ещё весной Ворону.

С тех давних пор из всех птиц только Ворон остаётся зимовать на Крайнем Севере. Одиноко и холодно, кругом только белый снег, лёд и торосы, не с кем даже словом перемолвиться. И это время длится до самой весны, когда вновь в родные места возвращаются перелётные птицы.

Давно, в самом начале времён на далёком Севере, злой Нга во время грозы, под гул громовой, желая погибели всем живым созданиям, рассеял их по всем окрестным землям. Всё перепуталось: пуночка ловит рыбу, а чайки – шмелей и мух, белуха страдает в реке, а шука мучается в солёном море. Белки запрыгали по камням, горностаи плавают в озёрах, бобры мёрзнут на льдинах, а моржи строят плотины в ручьях.

Больше не ведают, где жить птицы и звери, рыбы и змеи. Белый и бурый медведи, давши волю когтям и клыкам, сцепились на берегу, решая силой, кому уготовлены льды и суша. А комары бьются с мухами и оводами. Киты расталкивают дельфинов, зайцы гоняются за песцами…

Ночью, в кромешной тьме, на одинокую гору Сэрако Хой прилетел Мудрый Ворон. Ударил в звонкий бубен с подвесками, и солнце взошло над тундрой и лесом, морем и островами. Заголосили в небе птицы, заревели медведи и белухи, затявкал седой писец.

Пришли к ворону Лошадь и Северный олень. Спрашивают:

– Мудрый Ворон, поведай, где кому из нас жить, в тундре или в лесу? А то, мы толкаемся, мешаем друг другу и только топчем копытами зелень.

Отложил тогда бубен Мудрый Ворон, отвечает:

– Северный олень, найди ягель и будешь со своими потомками жить благодаря ему. А ты, лошадь, иди и отыщи разнотравье, только оно даст тебе силы.

Спустились с Сэрако Хой конь и олень, и каждый пошёл своей дорогой.

«Не хочу в тундру, там зимой воет злая пурга и холодно, в таких местах не может расти ягель», – подумал Северный олень и поспешил в лес.

«Мне нравятся просторы, пойду-ка я к морю искать разнотравье», – подумала Лошадь и пошла на север.

Долго ли коротко ходили-бродили они, выискивая свои обетованные земли. Только вот проголодалась Лошадь, но в тундре нет душистой травы-муравы, так одна пушица. А под копытами выглядывают только крошечные и вдобавок колючие веточки лишайников, да ещё одолело комарьё. И бедная лошадь из тундры еле-еле унесла ноги и вернулась в родные перелески, где и обнаружила сладостное от цветов, разнотравье. А следом потянулись в родные края горностаи и белки, шуки и сиги, лисы и бобры…

Олень тоже натерпелся – вокруг столько сочной травы и он объелся, даже живот разболелся. Пришлось поскорее откочевать на север. Вот где оказалось много ягеля! Ушли за ним вслед песцы и куропатки, гагары и гуси, тюлени и моржи, белухи и киты…

Так, с тех давних пор, северные олени и лошади живут сами по себе. И давно позабыли про Мудрого Ворона, потому что на вершине одинокой горы Сэрако Хой только камни и снег. А им туда больше незачем подниматься.

До нашего времени только волки и росомахи, комары с оводами, да зайцы мечутся между тундрой и тайгой, на радость злобного Нга.

Троица ихтиозавров и дракон лениво покачивались на волнах озера, переваривая плотный обед. Вдруг они услышали донёсшийся из-под воды низкий рокочущий звук.

– Вы слышали, ребята? – завопил шебутной Дельф.

– Может, сейши? – предположил практичный Бел.

– А вдруг это трубит сам Великий Шунг? – воскликнул романтичный Ихтио.

Даже видавший виды дракон Брон задумался: «Что бы это могло быть?»