Константин Милованов - Жизнь и смерть. Стихи

Чужие гримерка, костюмы, софиты,
И все, чем владеем, – лишь наша мечта,
Сверкающим бисером, в небе расшитом,
У каждого тайная светит звезда.

Бежит змейкой поезд сквозь лет буреломы,
Туманом окутан неведомый путь…

Шел по земле влюбленный человечек
Размашистой походкой налегке,
Шел грозам и ветрам навстречу,
Наперекор владычице-судьбе.

Она за ним бежать не поспевала:
Широк счастливый неустанный шаг,
И вычертить судьба не успевала
Свой злой и заковыристый зигзаг.

Тогда она счастливому навстречу
Направила земного мудреца,
Пытаясь испытать, насколько вечен
Завет любви всевышнего творца.

Они прошли, друг друга не заметив:
Влюбленный к небу обратил свой взор,
Хоть даже обдувал один их ветер,
У мудрого земной был кругозор.

Влюбленный не отбрасывает тени,
Идя по грешной плоскости земли,
Не для него написаны законы
Скупой земной расчетливой любви.

А мудрому свет солнечный неважен,
Его премудрость кроется в тени,
Как наземь от предмета она ляжет,
Так и начертит он пути свои.

Я люблю, когда плещется море,
Набегает на берег волна,
Когда чайки кружат над простором
И уходит за горы тоска.

Когда ветер лицо обдувает,
На щеке высыхает слеза,
Когда нежное солнце, играясь,
Улыбаясь, слепит мне глаза.

Я люблю эти ясные ночи,
Когда полная светит луна,
Увлекая, вселяя надежду,
Плавно падает в небе звезда.

Я люблю твои нежные руки,
Что ладонь согревают мою,
Я подняться хочу над землею,
Крикнуть всем: «Я люблю, я люблю!»

Наполняясь неведомой силой,
Все могу – и до неба достать,
Сохрани, я прошу тебя, Боже,
Я боюсь это все потерять.

Прекрасен дух – любви творение,
Весенних ветров обострение,
Что возвышает нас над суетой
И ворожит своею высотой.
Любовь – начало всех свершений
И чувств возвышенных венец,
Урок душевных упражнений,
Средь скал затерянный певец.

Певец затерянный, но громкий,
И этот милый голос звонкий
Готовы с трепетом внимать,
А он способен управлять:
Рукой невидимой коснуться
Тончайших нитей сердца струн,
И птицы вдруг в груди проснутся,
И землю роющий скакун.

Скакун в упрямом благородстве,
В своем блаженном превосходстве
Сверканью молнии подобен,
Достичь таких высот способен,
Что нам, ходящим по земле,
Унылым праведникам Божьим,
Приснится могут лишь во сне —
И то приправленные ложью.

Но ложь присуща только нам,
Замшелой вечности юнцам.
Она игрива и коварна
И нам, невеждам, благодарна,
Что отличить порой не можем
От ядовитой кобры шланг.
И по неведению множим
И даже превозносим в ранг.

Но отодвинем прочь земное,
Все тленное и все дурное,
И, тела в мыслях сбросив груз,
В сопровождении дивных муз
Взойдем и мы на небеса.
Не бойтесь, мы вернемся вниз,
Где правят наши телеса,
В сей мир актеров и актрис.

Герой наш – юноша прекрасный,
Всегда общительный и гласный,
С открытой чувственной душой,
С любовью нежной, неземной.
Умен, красив и величав,
Сторонник праведных забав,
Душою чист и молодой,
В портретах, правда, с бородой.

Но те портреты – блажь земная
То ли из сна, то ли хмельная.
Никто не видел лик его,
Хоть все и знают про него,
Что не такой он и простой.
Он царь живой, не крытый лаком,
Знаком и с солнцем, и луной,
Помеченный небесным знаком.

Есть у него седое бремя —
Свободное от царства время
В оранжерее проводить,
Цветы земные разводить.
И надо же тому случиться:
Не при луне, при свете дня
В один из них он вдруг влюбился.
Да-да, не помня и себя.

Любовь пронзает все пространства,
Не чтя ни титул, ни гражданство,
А тот цветок расцвел весной,
И был он девушкой земной.
Все, что на небе зародилось,
Взросло, насытилось любовью,
То на земле отобразилось
И там уж напиталось кровью.

Земная девушка прекрасна,
И правилам земным согласно
Он сделал предложенье ей
В тени раскидистых ветвей
Под шум листвы и солнца блеск,
Но не на сцене театральной
Под крики и оваций плеск,
А в обстановке неформальной.

Статье согласно синодальной,
По протоколу, официально,
Прошу отметить верно этот штрих,
Их стали звать невеста и жених.
И им определили место
Среди цветущих райских кущ.
Жених стал просвещать невесту,
Ведь только он был вездесущ.

Мечта – небесная усадьба,
Ждала их только после свадьбы,
Пока ж он обучал невесту
Уставам, правилам и жестам.
А также в сердце прививал
Любовь и сострадание,
Стремясь создать свой идеал
Пред бракосочетанием.

Учеба проходила споро,
Но были также и препоны.
Знакомство их заочным было,
И, чтоб невеста не остыла,
Он письмецо ей написал
Большое, в тысячу страниц.
До мелочей все расписал,
Чтоб не смогла сомкнуть ресниц.

Невеста же была ретива
И своенравна, похотлива.
Как мотылек ночной порой,
Влекомый страстною игрой
Под дуновением ветерка,
Неуправляема была.
Но все ж понятна и близка:
На небесах сотворена.

В ней был еще один изъян,
Встречаемый у всех землян:
Все, что не видели глазами
И не потрогали руками, —
В расчет серьезно не берут.
Ведь невозможно соразмерить
Овал земли и неба круг,
В невидимое трудно верить.

Вот и попробуй-ка поверь
В небесную стальную дверь,
Что ждет за ней тебя жених.
Поверишь, если ты не псих?
А он лелеет свой цветок,
Заботится, переживает.
Прощает ей любой порок,
В печали время коротает.

Любовь сильна, гибка, упряма,
Ей не страшны ни рвы, ни ямы,
Ни пропасти и ни пространства,
Ни умыслы, ни интриганство.
А если уж с небес исходит,
Любые стены прошибет,
Печали-горести разгонит
И деготь превратится в мед.

Все мы забыли аксиому,
Присущую всему живому:
Все, что на небе зародилось,
То на земле и воплотилось.
И что нам глазом не виднО
И разумом необъяснимо,
Нам сердцем чувствовать дано
И верою неистощимой.