Райнер Рильке - Стихи

Она была распущенной косою, Дождем, который выпила земля, Она была растраченным запасом.

Успела стать она подземным корнем.

И потому, когда внезапно бог Остановил ее движеньем резким И горько произнес: "Он обернулся", Она спросила удивленно: "Кто?"

Там, где во тьме маячил светлый выход, Стоял недвижно кто-то, чье лицо Нельзя узнать. Стоял он и смотрел, Как на полоску бледную дороги Вступил с печальным взглядом бог-посланец, Чтобы в молчанье тень сопровождать, Которая лугами шла обратно, Хоть и мешал ей слишком длинный саван, Шла неуверенно, неторопливо...

Из "Дуинских элегий"

Элегия четвертая

Когда придет зима, деревья жизни? Мы не едины. Нам бы поучиться У перелетных птиц. Но слишком поздно Себя мы вдруг навязываем ветру И падаем на безучастный пруд. Одновременно мы цветем и вянем. А где-то ходят львы, ни о каком Бессилии не зная в блеске силы.

А нам, когда мы ищем единенья, Другие в тягость сразу же. Вражда Всего нам ближе. Любящие даже Наткнутся на предел, суля себе Охотничьи угодья и отчизну.

Эскиз мгновенья мы воспринимаем На фоне противоположности. Вводить нас в заблужденье не хотят. Нам неизвестны очертанья чувства, Лишь обусловленность его извне. Кто не сидел, охваченный тревогой, Пред занавесом сердца своего, Который открывался, как в театре, И было декорацией прощанье. Нетрудно разобраться. Сад знакомый И ветер слабый, а потом танцовщик. Не тот. Довольно. Грим тут не поможет. И в гриме обывателя узнаешь, Идущего в квартиру через кухню. Подобным половинчатым личинам Предпочитаю цельных кукол я. Я выдержать согласен их обличье И нитку тоже. Здесь я. Наготове. Пусть гаснут лампы, пусть мне говорят: "Окончился спектакль", пускай со сцены Сквозит беззвучной серой пустотой, пусть предки молчаливые мои Меня покинут. Женщина. И мальчик С косыми карими глазами, пусть... Я остаюсь. Тут есть на что смотреть.

Не прав ли я? Ты тот, кто горечь жизни Из-за меня вкусил, отец мой, ты Настоем темным долга моего Упившийся, когда я подрастал, Ты, тот, кто будущность мою вкушая, испытывал мой искушенный взгляд, Отец мой, ты, кто мертв теперь, кто часто Внутри меня боится за меня, Тот, кто богатство мертвых, равнодушье Из-за судьбы моей готов растратить, Не прав ли я? Не прав ли я, скажите, Вы, те, кто мне любовь свою дарили, Поскольку вас немного я любил, Любовь свою мгновенно покидая, Пространство находя в любимых лицах, Которое в пространство мировое Переходило, вытесняя вас... По-моему, недаром я смотрю Во все глаза на кукольную сцену; Придется ангелу в конце концов Внимательный мой взгляд уравновесить И тоже выступить, сорвав личины. Ангел и кукла: вот и представленье. Тогда, конечно, воссоединится То, что раздваивали мы. Возникнет Круговорот вселенский, подчинив Себе любое время года. Ангел Играть над нами будет. Мертвецы, пожалуй, знают, что дела людские Предлог и только. Все не самобытно. По крайней мере, в детстве что-то сверх Былого за предметами скрывалось, И с будущим не сталкивались мы. Расти нам приходилось, это верно, Расти быстрее, чтобы угодить Всем тем, чье достоянье - только возраст, Однако настоящим в одиночку Удовлетворены мы были, стоя В пространстве между миром и игрушкой, На месте том, что с самого начала Отведено для чистого свершенья. Кому дано запечатлеть ребенка Среди созвездий, вверив расстоянье Его руке? Кто слепит смерть из хлеба, Во рту ребенка кто ее оставит Семечком в яблоке?.. Не так уж трудно Понять убийц, но это: смерть в себе, Всю смерть в себе носить еще до жизни, Носить, не зная злобы, это вот Неописуемо.