Леонид Мартынов - Стихи

Потому что решили,
Что именно там,
Где-то в Чили,
Удобней итти по пятам
За певцом, и травить его гончими,
И в безлюдном ущельи заоблачных гор
Навалиться оравой, и — весь разговор,
И разделаться с песней, и — кончено!
Песню эту поймай, песню эту казни,
И к началу кровавой безумной резни
В сей же час приступай в нетерпении,
И тогда уж не будет тревожить сердец
Эта песня, в которую всажен свинец!

…И казалось, что замерло пение.
Но явились шахтеры из темной земли
И сказали тому, кто командует «пли»:
— Что тут ищет патруль? Что случилось,
сеньор?
Почему в сердце гор вы палите в упор?
А убийца ответил уклончиво:
— Я имею инструкции. Кончено!

Так в заоблачном Чили
Меж каменных глыб
Белый свет омрачили,
Но певец не погиб —
Он ушел поднебесными тропами
И, сквозь землю пройдя
И смеясь, как дитя,
Появился он будто секунду спустя
В самолете над старой Европою.

А в заоблачном Чили
Кричали:
— Он здесь!
Ибо здесь, на какую ты гору ни влезь,
Из-за каждого камня и кустика
Эта песня!
И каждый пастух, и шахтер,
И хозяева лам за вершинами гор
Слышат песню!
Вы поняли это, сеньор?
Очевидно, такая акустика!
И не радио это,
А голос живой!
Всюду слышится песня грядущего.
Не убьют ни свинец, ни удар ножевой
Человека, отважно поющего!

Великий путь!
Великий путь!
Когда идет состав-колосс,
В чугунном рокоте колес
Я слышу голос:
— Не забудь!
«Отец твой строил этот путь!» —
Кричит мне каждый паровоз.

Я вспоминаю эти дни
По сорок градусов в тени —
Кочевничьих урочищ лень,
Даль, где ни сел, ни деревень.
Я вспоминаю этот путь —
Сквозь степь, где блещут солонцы,
Стальную нить вперед тянуть
Вы шли, упорные отцы!

Отец мой скважины бурил,
Водой пустыню одарил, —
Я помню котлованов муть.
Отец мой строил этот путь.

С Урала
Прямо на Восток,
На Золотой далекий Рог
Отцы сумели дотянуть
К началу века этот путь.

Служебный помню я вагон —
Был, как огонь, багряный он,
А я, ребенок, из окна
Под насыпь глядя, под откос,
Среди полыни и берез
То зебру видел, то слона!
В чем правда этих детских грез?
Не зря играл я в ту игру —
Коров считал за кенгуру,
За тигров принимал телят,
Когда в кустах они шалят.
Псы-львы рычали у дорог,
Ведущих прямо на Восток.

Уже среди ребячьих игр
Я знал, что уссурийский тигр
Совсем не сказка, явь почти…
А что-то дальше на пути?
И говорил отец:
«Мечтай!
Поедешь в гости и в Китай,
А из Китая и в Сиам,
А там — куда захочешь сам
Поедешь в гости ты к друзьям!
С кем хочешь будешь ты дружить,
Но по-соседски мирно жить
Ты с ними должен!
Не забудь!
Затем и строю этот путь!»

Отец мой умер!
Но ко мне
Вчера явился он во сне.
Был в белом кителе своем.
Кокарда — якорь с топором —
Сверкала на фуражке. Он
Искал служебный свой вагон,
Вагон багряный, как огонь…

Сказал отец:
«Событий суть
Ясна!
Я строил этот путь —
Путь через степь, и через лес,
И через горы до небес.
А в страны грез своих мосты,
Надеюсь, сам достроишь ты!
Осуществить твои мечты
Я не успел. Не обессудь!»

И грохотал из темноты
Толпой колес великий путь!

Одно
Волнение
Уляжется —
Другое сразу же готовится,
А мир еще прекрасней кажется.
Еще желаннее становится
Земля,
Укатанная гладкими
Посадочными площадками,
Увешанная виадуками,
Источенная водостоками,
Набитая золой и туками,
Насквозь пронизанная токами…

А там, вдали —
Вчера пустынная,
Земля целинная, былинная,
Забытая и вновь открытая,
Степными ливнями омытая,
Нигде как будто не кончается.
Над ней
Заря с зарей встречается.

Вот этим месяц май и славится,
И соловьями славословится.
Земля, великая красавица,
Еще прекраснее становится!

Вода
Благоволила
Литься!

Она
Блистала
Столь чиста,
Что — ни напиться,
Ни умыться.

И это было неспроста.

Ей
Не хватало
Ивы, тала
И горечи цветущих лоз;

Ей
Водорослей не хватало
И рыбы, жирной от стрекоз.

Ей
Не хватало быть волнистой,
Ей не хватало течь везде.
Ей жизни не хватало —
Чистой,
Дистиллированной
Воде!

Строятся разные небоскребы, —
Зодчим слава и честь,
Но человек уже хочет иного, —
Лучше того, что есть.

Лучше и лучше пишутся книги,
Всех их не перечесть,
Но человек уже хочет иного, —
Лучше того, что есть.

Тоньше и тоньше становятся чувства,
Их уж не пять, а шесть,
Но человек уже хочет иного, —
Лучше того, что есть.

Знать о причинах, которые скрыты,
Тайные ведать пути —
Этому чувству шестому на смену,
Чувство седьмое, расти!

Определить это чувство седьмое
Каждый по-своему прав.
Может быть, это простое уменье
Видеть грядущее въявь!

Закрывались магазины,
День кончался остывая;
Пахли туфлей из резины
Тротуар и мостовая.

В тридцатиэтажном зданье
Коридоры торопились
Опустеть без опозданья,
А внизу дома лепились.

Средь конструкций и модерна,
И ампира, и барокко
Этот день, шагая мерно,
Вдаль ушел уже далеко.

Вот смотрите! Это он там,
Он, который нами прожит,
А для стран за горизонтом —
Только будущий, быть может.

Он у нас не повторится,
А у них еще начнется
В час, когда на ветке птица
Поутру едва очнется.

А ты?
Входя в дома любые —
И в серые,
И в голубые,
Всходя на лестницы крутые,
В квартиры, светом залитые,
Прислушиваясь к звону клавиш
И на вопрос даря ответ,
Скажи:
Какой ты след оставишь?
След,
Чтобы вытерли паркет
И посмотрели косо вслед
Или
Незримый прочный след
В чужой душе на много лет?