Станислав Абрамов - Геракл нашего времени (сборник)

"Шесть образцов, когда конец квартала! –
Директор возопил, – как в спину нож!"
Пал Саныч: "Но наука так сказала,
Надежность, вероятность, не попрёшь!.."
Дядь Петя одолел похмелья муку
И выдал шесть безбрачных образцов…
Я предлагаю выпить за Науку,
Которая права в конце концов!

Весна! А мы дрейфуем слабо
На узаконенном пути,
Но почему-то всё – а бабах,
О дамах, Господи, прости.

О, сколько тем глубокомудрых
Страна подсказывает мне,
А я опять сегодня утром –
Ни о стране, ни о жене.

От разочарованья плачу,
Что мне не 28 лет…
Ведь ночью было всё иначе:

Она прекрасна, я брюнет!..
Проснулся, вижу: нет, не мачо,
О чём и написал сонет.

Замечательны японцы,
каждый третий – самурай.
Говорят своим соседям, острова назад давай!
Правда, есть профессор Сейдза,
в русском праве ветеран,
Островов ему не надо,
он за дружбу наших стран.

До чего добры японцы, сами в нынешнем году
Сотни сакур посадили в Ботаническом саду!

Порешили камикадзе, как на вишню поглядим,
Забирайте ваши скалы, в умиленье скажем им.

Захотелось пригласить мне
госпожу Мидори-сан
Для решения проблемы
в наш японский ресторан

Я скажу за чашкой чая,
в прошлом памятном веку
Мы отдали пол-Европы ни за понюх табаку,

Треть от Азии впридачу,
пол-Кавказа, хоть бы хны,
Я ль под сакурой не плачу,
потеряв куски страны?

Так что ты прости, Ямада,
что уперлись в острова,
За спиною Итурупа начинается Москва!..

Впрочем, если кардинально
за саке подумать нам,
Может где-то, в чем-то, как-то
рассосется пополам?

Жующие растительность, обычно
На внешний вид не сильно эстетичны.
Возьмите бегемота, носорога –
Размер хороший, стройности немного.
А курица, которая не птица?
Один петух знакомством с ней гордится.

Вот хищники – красавцы без сомненья,
Изящны их коварные движенья.
Случайно в джунглях повстречав тигрицу,
Кто грацией её не восхитится?
Всегда беру в дорогу крокодила,
Он в качестве портфеля очень милый.

Акулы – бесподобные подлодки!
И женщины – куда ни глянь – красотки,
Неотвратимы в боевой раскраске,
Так и стреляют прямо в сердце глазки!

Меня читая, усмехнешься ты,
Подруга, бывший Гений Красоты.

Обозревая ядро и окрестности
Неодолимой великой империи,
Не надивиться нельзя повсеместности
Круглой серьёзности вплоть до истерики.

Очень серьёзны патроны всевластные,
То есть под номером первым, которые
Обеспокоены, как не упасть бы им
И не остаться лежать под заборами.

Крайне серьёзны вторые, пригретые
Первыми, сытые, VIP-ые, наглые,
Всласть поигравшие супербюджетами,
Чтобы повеситься где-нибудь в Англии.

Третьи, что судят, как было приказано,
Тоже солидная в мантиях братия,
Следом секьюрити разнообразные,
Трудно серьёзней найти и пузатее.

Неудержимо товарищи пятые
Строят мосты, самолёты и здания,
Всё, что на землю без промаху падает,
Но никогда не узнаешь заранее.
Есть и шестые, они в оппозиции,
Принципиальные, высоколобые,
Страшно поэтому объединиться им:
Вдруг победят и придётся расхлёбывать
Кашу, которой серьёзнее нет,
Ту, что заварится после побед.

Обидеть юмориста просто:
Он вам – старинный анекдот,
А вы ему с немым вопросом –
Взгляд, холодней, чем финский лёд,

Сердечный, словно яд гадюки,
Прямой, как тёщины слова,
Наполненный разливом скуки,
Как в наводнение Нева.

Всё в нём, жестокость прокурора,
Когда доказана вина,
Решенье Роспотребнадзора
Насчет грузинского вина,

Взмах сабли, рубанувшей косо,
Ночь ослепляющий маяк –
Ваш строгий взгляд с немым вопросом:
Смеяться нужно или как?

Я нагрел своей подмышкой
Тридцать девять точка шесть.
Эй, подмышка, это слишком,
Говорю ей, совесть есть?

Поднимайсь, рука, и срочно
Телевизор в сеть включай.
Центр Земли сместился в Сочи,
Страсти плещут через край!

Здесь не взяли, там продули,
Таковая в спорте жизнь,
Но зато какие Юля
Накрутила виражи!

Врач кило лекарства сразу
Прописал от доброты,
Что-нибудь убьёт заразу,
Не убьёт, тогда кранты.

Вон китайцы с гриппом к Богу
Прут полками в наши дни,
Но у них народу много,
А у наших – мы одни.

По ночам совсем не спится,
Днём – ни охнуть, ни вздохнуть.
Буду параолимпийцем,
В санки лягу как-нибудь!

В Средиземном море бродит
Флот Америки шестой.
Крейсер «Грозный» рядом ходит,
словно дружеский конвой,
Третий месяц продолжая
субтропический поход…
Молдаванин трюмный Попа
вахту доблестно несёт.
По-испански попа значит –
(корабельная) корма.
Полагаю, по-молдавски
имя звучное весьма.
Получил матрос команду
жидкий груз перекачать
Из цистерны номер восемь,
например, в цистерну пять.

Нефтяной насос включил он
и задумался слегка,
А цистерна назначенья между тем до потолка
Наполнялась под напором
и, в конце концов, мазут
Неожиданным разливом выползает на шкафут,
Он уже стекает нá борт,
черной Африки черней,
Чьи-то крики раздаются
в адрес мамы трюмачей…
Ведь в глазах у чужестранцев
крейсер явится вот-вот
Как засраный танкеришка
посреди нейтральных вод.

В обстановке напряжённой
Командир не оплошал,
Рулевому на обратный
курс велел крутить штурвал.
И пока позор смывают из пожарного ствола,
Капитан кипит, как чайник,
раскалённый добела,
Ведь могли бы снять на фото
и ославить на весь мир,
И друзья при встрече спросят:
– Ты давно не командир?!
– А куда начальник банды
своевременно ушёл?
[Трюмный старшина команды]
Вытащить из-под пайол! –
Это наш стармех Гаврилыч
несравненно огорчён,
Потому что в третьем ранге перехаживает он,
И такая безотрадность на лице его видна…
А матросик Попа знает, что кругом его вина,
И ещё соображает, ну, взыскание дадут,
Ну, придётся огорчаться
перед строем пять минут,