Владимир Фирсов - Отечество, стихи и поэмы

Родная земля
И в горсти мила...

На что уж, казалось,
Она мала,
А все же под град
И под посвист свинца
Она
На чужбине
Хранила бойца.

От зноя, от холода
Берегла —
На что уж, казалось,
Была мала.

А так ли
На самом-то деле
Мала
Родная земля,
Что в горсти мила?..

В ней память
Отцовского крова жила,
Жил голос пичуги
И клекот орла.

В ней
Пульсом земли
Пробивался родник
И в звездную полночь
Желанно возник.

В ней слит был
Надолго,
Точнее,
Навек
И Волги, и Дона
Размеренный бег.

В ней слышали
Шелест
Днепровской волны
Богатых земель
Приднепровских
Сыны.

И в ней белорус
Углядел навсегда
Свой Неман,
Что не был немым
Никогда.

В ней видел
Казах,
Не скрывая печаль,
Земель азиатских
Полынную даль.
В ней видел
Кавказец
Свой гордый Кавказ...
В ней
Чести народной
Нетленный запас!..

Выходит,
Не так-то она
Мала,
Родная земля,
Что в горсти мила...

Дыханье и свет
Незабвенной земли
Солдаты
С боями
На запад
Несли —
По белому свету,
Что гарью пропах
И пеплом печали
Осел на губах...

В могилы солдат
От Отчизны вдали,
Как зерна,
Ссыпалися
Горсти земли,
Чтоб люди
В грядущем
Забыть не смогли
Свободу
И землю,
Что им принесли...

Повсюду,
По всей европейской земле,
Солдатские кости
Истлеют во мгле,
Как угли,
Что медленно
Тлеют в золе...

Но тленье
Не может вовек
Извести
Земли,
Что вмещалась
В солдатской горсти...

Когда
За границу
Я еду
Как гость,
С собой
Не беру я
Земли своей горсть,

Поскольку
Я знаю:
От дома вдали
Покоятся
Горсти
Родимой земли...

У братских могил
Я тревожно стою,
Сквозь тусклый гранит
Вижу землю
Свою.

О, как от Отчизны
Она
Далека!
И жить ей —
В тревоге,
Тревожа века.

И шару земному
В извечном пути
Тревожно
Кружить
У Вселенной в горсти.

От него никуда нам не деться.
Он жестокою памятью стал
Потому,
Что под сердцем у детства
Черным пеплом войны оседал.

Сколько было тревог пережито,
Лишь припомнишь —
И видишь: вдали
Дым над полем, где вызрело жито,
Дым над Ельнею, стертой с земли.

Черный снег ниспадавшего пепла
Оседал на поля и леса,
Украина
От дыма ослепла,
Над Россией
Черны небеса.

Белоруссии небо
Не в силах
Поглотить эту страшную тень.
Даже тлели кресты на могилах
От горящих вдали деревень.

Надо ж было на свет народиться
И увидеть на вечной земле
С обожженными крыльями птицу,
Чуть живую, в остывшей золе.

Потерпи, одинокая птаха!
Как-нибудь до весны доживем...
Я ее обогрел под рубахой
Небогатым сиротским теплом.

Зимовали мы в тесной землянке.
В ней казалось в те дни веселей,
Ведь ее озаряла
Зарянка
Благодарною песней своей.

А весною,
Когда отпотела
На холодных деревьях кора,
Улетела она, улетела...
Будто только вчера улетела,
Будто все это было
Вчера.

Оттого ли, что трудно дышалось,
И сегодня под сердцем лежит
В том дыму обретеппая жалость
Ко всему,
Что обязано жить.

Равнодушие души не тронет
Поколенью,
Чье детство — война.
Мы, как порох, уснувший в патроне,
У тебя под рукою, страна.

Если надо,
Мы вспыхнем, как пламя,
В самый горький для Родины час —
Лишь бы дети, спасенные нами,
Иногда
Вспоминали о нас.

Потому-то нам так и понятен
И душе опаленной сродни
Тот, что сладок, и тот, что приятен, —
Дым Отечества
В мирные дни.

Под гусеницы танков
И на дзоты
Бросались наши славные отцы.
И появлялись сироты,
Сироты —
Девчонки и курносые мальцы.

В сиротстве
Повидали мы немало
Печали,
Слез
И бед, в конце концов!
И за отцов
В цехах трудились мамы,
Пахали, жали
Тоже за отцов.

Они, дрожа над нами,
Нас растили
И провожали в школу
В первый класс.
Какие слезы видела Россия —
Вторая мать
Для каждого из нас!

Нам боль утрат,
Как никому, знакома,
И разошлась
По всей земле молва,
Что не было в стране
Такого дома,
Где б не было
Сиротства и вдовства.

У сверстников моих
Печальна доля.
Лишь вспомню —
И на сердце тяжело.
Ведь под Москвой,
Где я учился в школе,
Две трети школы
Без отцов росло.

Две трети школы
Об отцах мечтало,
Завидовало трети остальной.
Нам так отцовской ласки
Не хватало —
Такой забытой,
Но такой родной!

Нам не хватало
Запаха спецовки,
Что в памяти остался навсегда.
Нам не хватало
Строгости отцовской
В те горькие
Для матерей
Года.

Нас матери жалели
И журили
За то, что мы учились
Кое-как,
За то, что — говорили им —
Курили,
Невесть где деньги брали
На табак.

Задиристые,
«Трудные» ребята,
Шпанистые,
Но вовсе не шпана,
Мы не были, конечно,
Виноваты
В том, что отцов лишила нас
Война.

Война, война!
С тех пор десятилетья
Без голода прошли
И без войны.
Но многие
Сегодняшние дети
Отцовской лаской
Вновь обделены.

И как бы снова
Был я обездолен,
Пред фактом
Оказавшийся лицом,
Узнав о том,
Что в бывшей нашей школе
Почти две трети —
Дети без отцов.

Я выступал в той школе
Со стихами.
Я с болью видел,
Глядя в тихий зал,
Как ребятишки
Горестно вздыхали
И друг от друга
Прятали глаза.

Я им читал
О бесприютном детстве,
О том, чего лишила нас война,
О том, какою кровью
Нам в наследство
Была страна великая дана.

Читал о том,
Как ради нас
На дзоты
Бросались наши честные отцы,
О том,
Как трудно жили мы —
Сироты,
Девчонки и курносые мальцы.

Читал...
А сердце кутали метели,
Сжимала боль
Покинутых юнцов.
Я сознавал,
Что предо мной сидели
Почти две трети —
Дети без отцов.

Их матери —
Соломенные вдовы, —
С улыбкой пряча слезы
От людей,
Наплакались по молодости
Вдоволь,
Дрожа за судьбы
Брошенных детей.

Пройдут года,
Как серый дождик,
Нудно,
И всякому понятно,
Почему
Им с «трудными» ребятами
Так трудно —
Мужское слово
Не звучит в дому.

От них ушли отцы
Походкой ходкой,
Пропавшие
Без вести и вестей.
Ушли —
Кто к водке,
Ну а кто —
К молодке,
С которой новых
Наживут детей.

Да как же так!
И как могло случиться?
Сегодня так ответ необходим
Откуда безотцовщина
Плодится,
Ведь мы из года в год
Ее плодим.

У тех,
Кто за детей родных в ответе,
Моль равнодушья
Прижилась в сердцах...
И трудно жить
На свете «трудным» детям,
Осиротевшим
При живых отцах.

Осень воду высветляет,
Высветляет реки.
Даже душу высветляет
Осень
В человеке.

Неба матовая просинь —
Словно в зиму двери.
И душа покоя просит,
В тишину поверя.

В скирдах солнечной соломы —
Летняя истома.
Доброта людская
К дому
Приведет, к родному.

Мир людской
Не обездолен
Добротой на лицах.
Тишина над бывшим полем
Скошенной пшеницы...

Доброта тебя
Приветит.
А людская милость
Боль твоих утрат
Приметит,
Что в душе скопилась.

Здесь тебя
И обласкают,
И поймут тревогу —
Ту, которая веками
Нас зовет в дорогу.

Будешь речь родную слушать
И, покой почуя,
Убедишься вновь,
Что душу
Только здесь врачуют.

Вздуют баню возле речки
С веником июня.
И тепло родимой печки
Прямо в душу дунет.

И повеет сладкой дремой,
И тревоги канут
За порог родного дома,
В спелые туманы.

Ты очистишься душою,
Вновь восхвалишь осень
За добро,
За все большое,
Что она приносит.

И потом,
Простясь со всеми,
Ты с душою светлой
Вновь добро захочешь сеять
По людскому свету...

Осень воду высветляет,
Высветляет реки.
Даже душу высветляет
Осень в человеке.